Обе экспериментаторши оказались устряпаны грязью с головы до ног, и вдобавок их едва не пришибло прилетевшим из озера бревном. А во дворе замка после потопа образовалось самое настоящее болото, в котором уже на следующий день квакали невесть каким чудом уцелевшие лягушки.
За это «неведомая природная сила» надавала незадачливым волшебницам ментальных подзатыльников и пообещала, что если парочка не очень умных магесс и впредь будет издеваться над природой, то для них это закончится очень плохо – дамы превратятся в пару осинок, на которые будут гадить все лесные зверушки.
Посему последующие две недели Александра и Оэллис занимались восстановлением своей подмоченной репутации и замкового хозяйства и вели себя тихо, словно мышки под веником. Энергостанцию все-таки удалось вновь запустить, благо на складах замка нашлась еще одна небольшая сфера-накопитель. Восстановленная плотина выдавала едва ли не половину своей прежней мощности, но и эту энергию пока было некуда девать.
В связи с этим у неуемных волшебниц возникла новая идея-фикс – запуск Артефактуры. Александра отправилась на Арабеллу: по слухам, там где-то в горах до сих пор проживала община арт-мастеров, некогда работавших в Благодати.
Судя по ее горящим глазам, вернулась девушка не одна. Но за ее спиной уже возбужденно махала руками Оэллис: в Тронном зале вот-вот должна была начаться моя первая аудиенция. Понятно, что без главного лица она не начнется, но все же неудобно заставлять людей, которые и так-то семьдесят лет ждали моего возвращения, еще с полчасика выстоять очередь в коридоре.
В занавешенном алькове, ведущем в Тронный зал, меня встретили трое низко склонившихся людей, одетых в сине-бело-голубые ливреи с белым грифоном. Ага, вот у меня и первые лакеи появились. И слава богу, а то как-то не с руки доверять такую ответственную работу босоногим гремлинам из прислуги. И все трое друг на друга лицом похожи – родственники, что ли?
– Я – Гуго Фельсинбайер, привратник, – осторожно представился первый из них – худощавый мужчина лет тридцати, с куцей бородкой на простодушном лице. – Мой дед верой и правдой служил вашему сиятельству, и я готов пойти по его стопам.
– Я – Хьюго Фельсинбайер, трубач, – робко представился второй слуга, постарше, покрепче и с сединой на висках. – Мой отец сердцем и душой был предан вашему сиятельству, и я готов последовать за ним.
– Я – Лактион Фельсинбайер, дед вот этого доходяги и отец вот этого недотроги, – зычным раскатистым басом представился последний из лакеев – седовласый здоровяк с резным окольцованным посохом и геральдической цепью на шее. – Я был последним церемониймейстером при дворе Повелителя Благодати, служил вам не на страх, а на совесть! Как же я счастлив снова видеть вас, ваше сиятельство! Теперь и умереть не зазорно.
