У меня на языке вертелось еще с десяток вопросов, на которые я желал получить ответ. Но зеленоглазый лич внезапно приложил костяной палец ко рту, а другой рукой указал на красную ковровую дорожку. По ней, струясь, словно тень, бесшумно шествовал мой черный псевдокот. Смайлик, видимо, уже успел нажраться до отвала своими любимыми целлюлозными макаронами – его черное урчащее мурло просто-таки расплывалось довольной улыбкой.
А я этому даже не удивляюсь, привык уже. Меня более занимает то, как Смайлик сюда попал – дверь-то в электростанцию закрыта. Хотя… Для существа, обладающего природной способностью телепортации, двери преградой не являются. Вполне возможно, что псевдокот даже и не догадывается об их существовании.
Подойдя к каминному жерлу бойлерной печи, Смайлик поднял и распушил хвост, а потом вопросительно мявкнул и пристально уставился мне в глаза.
«Вас ждут, ваше сиятельство. Увы…» – с отчетливо ощущаемой тоской произнес мертвый профессор.
– Не грустите. Я обязательно вернусь и загляну к вам снова на огонек, – ободряюще произнес я, чувствуя, как меня затягивает в телепортационные тоннели кошачьих глаз.
«Да, я знаю, – печально усмехнулся Валериант. – Вы всегда так говорите, когда уходите. Слово в слово».
– А вы отвечаете дежурной шуткой: «Мой зеленый огонь будет гореть для вас вечно».
«Вы и это вспомнили? Ах, ну да, я же написал эту сакраментальную фразу на доске над камином. С возвращением, мой Повелитель».
И вновь я в уже хорошо знакомой мне секретной комнате Белой Цитадели. На Мирабелле раннее утро – солнечный свет пробивается через цветные витражи, отчего создается ощущение пребывания внутри огромного, медленно вращающегося калейдоскопа.
Из ростового зеркала на меня укоризненно смотрит Игорь Владимирович Тальков, он же Аграфен Бортник в местной интерпретации. В прошлый раз дела у Аграфена шли неважно. Из-за подозрений в использовании черной магии (между прочим, вполне обоснованных) бедняга находился в бегах, скрывался где-то на лесной заимке и был на грани нервного срыва и суицида, отчего вид имел оборванный и жалкий.
Сейчас же перемена в его облике была разительна. Выглядел Аграфен вполне презентабельно. Его длинные волнистые волосы были чисты и забраны в пучок, а разбойничья бородка, ранее напоминавшая хвост дикобраза, теперь была подстрижена и приобрела весьма импозантный вид, вполне приемлемый даже для нашей земной реальности.
В общем, в этот раз на меня из зеркала смотрел не растерянный проходимец с большой дороги, а уверенный в себе придворный франт. Правда, внешнее впечатление сильно портила пижама, которая моими усилиями была уделана до такой степени, что могла продолжить свою служебную карьеру разве что в качестве половой тряпки. Но, как говорится, не одежда красит человека, не ей его и пачкать.
