— Не важно! Я начал присматриваться… Мы начали присматриваться… Вы оказались способны к оседлой жизни, умны, преисполнены благородства души, хотя и вспыльчивы, но не кровожадны…
— К оседлой жизни? — Теперь настал мой черед остановиться посреди тропы. — Вы полагали, в тело Торнхелла могут вселить кого-то из… Степи?
— Или посланца Рендора либо Адоры… Кое-что подобное бывало и раньше… много раньше. Вас требовалось… проверить. К вам требовалось присмотреться.
— И вы проверили. И присмотрелись.
— Разумеется, иначе бы мы не пошли на оглашение завещания Растара, которое объявляет вас наследником короны. Судя по всем вашим поступкам, вы оказались крейном… на своем месте.
Я продолжил путь, и старший секретарь после секундной заминки направился следом. Солнце наконец-то взобралось повыше и перестало играть в зардевшуюся девственницу. Откуда-то налетали порывы ветра, трепали кроны деревьев, отрывали мелкие скукоженные, прошлогодние листья, по какой-то причине пережившие зиму на ветвях. Кружась, они опускались прямо под подметки моих ботинок и я хрустел ими, перемалывая в труху. Где-то впереди послышался плеск воды, многочисленные голоса. Оттуда же периодически стали доноситься не совсем приятные запахи тухлых овощей и гнилого мяса.
— Продолжайте, Блоджетт.
— Вы хитрым образом уладили дело с долгами Алым Крыльям, подружились с капитаном Бришером — а этот вечно пьяный буян ненавидит дворян и вообще мало кого к себе подпускает… Дело со Степью весьма нас заинтриговало… Для начала вы умело расположили к себе дочь Сандера… Вы знаете, кстати, что он сам прибыл с посольством? Это был…
— Мескатор. Дуайен посольства. Да, я понял это.
Блоджетт взглянул на меня уважительно:
— Его узнал один купец, бывавший в Степи не так давно. Узнал почти сразу, как увидел в числе посольских. А вы, ваше… величество?
— Я догадался слишком поздно. Когда посольство уже отбыло.
— Мескатор присматривался. Дочь его ничего самостоятельно не решала.
— Однако имела значительное влияние на отца.
— Несомненно так! И ваше влияние на дочь во многом определило решение Сандера принять дань и не совершать набегов на Санкструм! К тому же вам удалось сократить сумму дани — удивительное дело! Степь никогда и никому не позволяла сокращать сумму дани! Вы — первый человек, кому удалось…
Ура. Аплодисменты. Я ощутил вдруг глубокую усталость. Не знаю, что было тому причиной — то, что меня пичкали ядом несколько суток, или общее положение дел, согласно которому я обязан взвалить на себя корону нищего, полураспавшегося государства — да не просто взвалить, а сделать это с подлейшими оговорками. Наверное, то и другое сразу. Некстати вспомнилось, как отца Александра Дюма, чудовищной силы богатыря, ломавшего руками подковы, в плену притравили ядом, да так успешно, что после возвращения из плена он умер от цирроза. Я далеко не богатырь, обойдется ли прием яда для меня без последствий? Печень шутить не любит и слезам не верит.
