Все вкруг тебя твоих Версалей тишь.
Нет, самою косой косовороткой
Ты шеи не укоротишь…
Никогда от Ольги Львовны никто не слыхал какой-то жалобы, каких-то ламентаций о былом «сребре и злате», хотя его было избыточно. Но в ее жизни, как и у многих других, было и нечто иное, что всегда много дороже «злата» и «сребра».
Подпольщики-большевики, в октябрьские дни захватившие власть над Россией, в большинстве своем носили псевдонимы: Ульянов-Ленин, Бронштейн-Троцкий, Джугашвили-Сталин, Радомысльский-Зиновьев, Скрябин-Молотов, Судрабс-Лацис, Баллах-Литвинов, Оболенский-Осинский, Гольдштейн-Володарский и т. д. По-моему, в этом есть что-то не случайное и страшное. Тут дело не только в конспирации при «царизме». Псевдонимы прикрывали полулюдей. Все эти заговорщики-захватчики были природно лишены естественных, полных человеческих чувств. О полноте чувства жизни хорошо у Пастернака говорит Живаго: «Человек рождается жить, а не готовиться к жизни. И сама жизнь, явление жизни, дар жизни так захватывающе нешуточны…». Жизни псевдонимов были вовсе не жизнью людей. Их жизнью была исключительно — партия. В партии интриги, склока, борьба, но главное — власть, власть, власть, власть над людьми. Кто прочтет книги бывшего большевика Н. Валентинова «Встречи с Лениным» и «Малознакомый Ленин» или книгу дочери Сталина Светланы Аллилуевой «Только один год», увидит разительное сходство октябрьских «псевдонимов» с «Бесами». Для меня эти «псевдонимы», эти вульгарные материалисты были получудовищами.
Хорошо сказал о деле псевдонимов — о так называемом «коммунизме» — А. И. Солженицын в речи в Америке: «Дело в том, что суть коммунизма — совершенно за пределами человеческого понимания». И еще лучше пояснил это И. Шафаревич: «Социализмом движет инстинкт смерти». Но вся эта правда была сказана двумя замечательными людьми через шестьдесят лет после начала дела псевдонимов. В декабрьские же дни 1917 года эта «смерть» неосознанно ощущалась мной в странной и страшной тревоге — псевдонимы несли и физическую смерть множеству людей, и духовную смерть исторической России. «А на Россию, господа хорошие, нам наплевать!», — сказал псевдоним № 1 Ленин, и всем подручным ему псевдонимам на Россию было действительно «наплевать». Многие из них к России кроме ненависти ничего и не питали.
Российская мужицкая вольница, разлившаяся по стране после Октября, в сути своей была не только псевдонимам чужда, но и смертельно опасна. Псевдонимы это прекрасно понимали, они боялись мужика. Это был их «потенциальный враг». И это вполне по Марксу,
