Адари высунула голову на задний двор. Никаких камней там не было. Только увак делал все то же, что и весь последний год: занимал очень много места и… благоухал. Ящер с ленцой приоткрыл ядовито-зеленые глаза и недобро покосился на Адари. Даже плотно сложенные кожистые крылья увака все равно цеплялись за противоположные стенки загона. Холодный дождь зверя не побеспокоил, но шум с улицы разбудил его. Любой увак, оставшись без наездника, становился ленивым и злобным. Но Нинк и при живом хозяине благонравием не отличался — своего наездника он не любил. Адари тоже была не в восторге от покойного. Увы, последний прилагался к дому. В том смысле, что дом принадлежал ему.
В старые времена, если нештовари — наездник увака — умирал, то семья умершего и сам увак по традиции следовали за ним. Но подобная практика давно себя изжила. Уваки стоили дорого, нрава были крутого, их привязанности и послушания хватало только на одного хозяина; так что переживших своих наездников ящеров оставляли в загонах, разводя на продажу. Про себя Адари считала, что такое разведение уваков здорово помогает разведению самих нештовари. Наездники все больше были одиночками, пока мрачный ритуал не предали забвению. Сейчас хозяева уваков считались у кешири самыми завидными женихами.
Адари не стремилась выйти замуж за Жари Вааля, вовсе нет. По-настоящему ее интересовали только камни; а Жари… с ним было неплохо поболтать иногда. За девять лет брака он подарил ей двух детишек, которых Адари считала ужасно бестолковыми, не споря с тем, что качеству ее материнской заботы можно дать определение и похуже. Но она любила мальчишек, даже понимая, что вырастут они ничем не лучше отца. Глупость размножается. А она сама? Какой дурой она оказалась, раз не сбежала тогда. Но это же был Жари Вааль! «Доблестный молодой наездник Нештовар, на которого возлагали большие надежды» — фраза из поминальной речи. Но с Нинком он обращался жестоко. Одним прекрасным утром ящер залетел далеко в море и сбросил Жари со спины. Адари могла поклясться, что Нинк выглядел очень довольным, вернувшись в тот день домой один. Она никогда раньше не ладила с Нинком, но после этого стала уважать крылатую скотину. В отношении Жари увак проявил гораздо больше здравого смысла, чем она сама.
Это была не только ее ошибка, нет. Эвлин здорово постаралась, сватая ее за Жари. Она ведь думала о будущем, о благополучии семьи. Только мужчины могли оседлать увака, но имущество наследовали женщины. Их соседи продолжали ютиться в плетенных из ветвей хеджарбо хижинах, а у Адари с матерью был довольно просторный деревянный дом. И увак. Эвлин была в восторге, и Адари с удовольствием взвалила на нее воспитание детей — маленькая плата за большой дом. В конце концов, Адари выполнила свой долг — дала жизнь новым кешири. И теперь можно наконец заняться действительно важным делом.
