Лапа шарит по телу Седого, ощупывает, почти ласкает. Он в ужасе таращится на нее, только что очнувшийся, не понимающий, что происходит. Лапа обволакивает шею Седого и рвет на себя. Его тело взымается в воздух и несется к окну, но отверстие для него слишком узкое. Седой застревает между острыми клыками стекла, его крики напоминают непрерывный вой. Чудовищные пальцы сжимают шею все крепче, пытаясь протиснуть добычу.
– Стреляй уже! – послышался голос Доминика справа. Катя оборачивается на звук.
Максим целится из пистолета, но медлит нажать на спусковой крючок. Его сомнения понятны – велика вероятность попасть в Седого. Доминик продолжает кричать, но Максим не реагирует.
Слишком поздно. Со стороны окна что-то громко хрустит. Катя понимает – это не стекло. Ломается тело Седого. Его глаза выпучены, на лице выражение боли и ужаса. Тело уходит в отверстие, сначала по грудь, затем оно проворачивается (Катя содрогается от звука очередного хруста костей) и исчезает полностью.
Слышен лишь чей-то крик. Только через несколько секунд Катя понимает, что кричит она. Предсмертное выражение лица Седого навсегда запечатлелось в ее памяти. Что, если бы лапа схватила ее? Каково это, чувствовать, как твои кости крошатся, протискиваясь сквозь дыру?
– Катя, успокойся! Возьми себя в руки! – твердо говорит Максим.
Он тронул Катю за плечо. От прикосновения стало чуть легче. Достаточно, чтобы двигаться и хоть как-то воспринимать обстановку. Недостаточно, чтобы выкинуть из памяти страшную картину.
Катя услышала, как недалеко от нее кто-то плакал навзрыд. Это была Аделина. Она сжимала в руках окровавленные осколки стекла, которые достала из своего лица. На ее щеке остались безобразные рваные раны, с одной из которых свисал лоскут кожи.
«Шрамы останутся наверняка», – подумала Катя, но вслух ничего не произнесла.
– Видели эту руку? Она сломала Седого как ветку! – вопил Доминик. – У людей таких не бывает! Что это было? Будто скрестили человека и рептилию!
– Я не знаю, что это было, но здесь больше не безопасно, – сказал Максим. – Нужно уходить, уже нет разницы куда.
– Там же волки, – заметила Катя.
Она пыталась не обращать внимания на Аделину, которая не переставала плакать. Сейчас были вещи поважнее испорченной внешности.
– Волков я отгоню, – заверил Максим. – Осталось еще шесть патронов. А эта тварь из окна выглядела гораздо опаснее любой стаи. Тем более, мы даже не знаем, что это.
Он собрался было идти, но заметил, что Аделина ни на что не реагирует. Она ощупывала лицо, касаясь раны пальцем. От шока она едва ли ощущала боль.
