Когда песня закончилась, в динамике послышались жалобные всхлипывания и тихий голосок: «Привет, ребята. Это Катя с-с-с Воронежа!» И весь эфир взорвался хохотом и перебивающими друг друга голосами: «Катюля, это я, Серега из Пензы, ты меня ещё не забыла?» — «Не слушайте вы его, милая Катенька, это Владимир из Питера!» — «Катюха, я тебя люблю, это я — Жора из Одессы. Здравствуй, счастье!»
Никто из них никогда не видел друг друга, но в эфире все были лучшими друзьями. Бывали случаи, когда на смене кого-то мог просто валить с ног сон от постоянно копившейся усталости. Тогда ближайший сосед по эфиру принимал за него необходимую информацию и давал подтверждение о приёме. А потом долго будил по телефону «медведя в спячке» и диктовал сделанную за него работу. На следующую смену соня честно отрабатывал долг, принимая информацию, адресованную его спасителю, который в это время мог позволить себе видеть цветные сны.
Естественно, Белозёров не рассказал особисту, что про учения он узнал от того самого гитариста — Витьки из Москвы, который служил на узле связи в Генеральном штабе. Эх, молодость, молодость, игра в солдатики!
«Дружба» Белозёрова с капитаном Тарасовым длилась целую неделю, в течение которой Тарасов уговаривал Саню честно сознаться в шпионаже в пользу какой-нибудь страны и написать чистосердечное признание. За что, со слов капитана, Белозёрову будет оказано снисхождение и чуть ли не вручена медаль за помощь стране. Но Саня упорно не соглашался, понимая, что скоро его, вероятно, начнут просто бить сапогами. Об этом можно было догадаться, лишь раз взглянув в добрые, прозрачные глаза капитана Тарасова, руки у которого тряслись только при упоминании его имени.
Конец «любовным» отношениям Белозёрова с капитаном особого отдела положил начальник штаба полка, которому постоянные отлучки Сани по «государственным» делам изрядно надоели, а работы в штабе было невпроворот. Начштаба вызвал капитана к себе в кабинет. О чём они говорили, останется тайной, но буквально через две минуты особист, весь мокрый и красный как рак, которому всё-таки удалось вылезти из кастрюли, выскочил из кабинета начштаба и, чертыхаясь, побежал вниз по лестнице на улицу. Сев в машину, он яростно погрозил кому-то невидимому пальцем и пробурчал себе под нос:
— Ну, погодите, я на вас на всех найду управу, умники, фанфароны хреновы. Расплодились тут, жируют, я мне одному дерьмо разгребать…
После этого Белозёров его больше никогда не встречал.
