— Мазохист — пробормотал Фолкнер.
Сердце его готово было вырваться из груди.
— Точно. Мазохист. Конечно, вы не хлещите себя плетью и не носите слишком узкую обувь, но постоянно изыскиваете способы нанести себе душевную рану. Ворнин говорил мне…
— А кто такой Ворнин?
— Один из моих напарников.
— Вы имеете в виду, членов вашего экипажа?
— Не только. Ворнин — один из моих супругов, членов сексуальной группы, к которой я принадлежу. Я, он и Миртин — экипаж-семья. Трехзвенная сексуальная группа. Двое мужчин и одна женщина.
— Но как такое может быть?
— Ничего необычного. Мы ведь не люди, Том. И наши эмоции отличны от ваших. Мы были очень счастливы… Они, возможно, погибли. Не знаю. Я прыгала первой. Но вы отклонились от темы, Том. Мы говорили о вас.
— Забудьте обо мне. Я и представления не имел, что вы могли быть… быть в сексуальной группе. Значит — замужней женщиной?
— Можно и так сказать. Но я ничего о них не знаю…
— И вы любили обоих?
Глэйр наморщила лоб.
— Да, обоих. И могу найти место в сердце, чтобы полюбить еще кого-то. Подойдите ко мне, Том. Перестаньте изобретать способы сделать себя более несчастным.
Он медленно подошел к кровати, думая о двух мужчинах и одной женщине на борту космического корабля, стараясь убедить себя в том, что они не были мужчинами, а она — женщиной. Его удивляла сила поднявшейся из глубины души ревности. И еще он подумал о том, как проявляется любовь у инопланетян. У него закружилась голова.
Глэйр подняла глаза, спокойные и приветливые.
— Сними с меня эту жуткую одежду, Том. Пожалуйста.
Он стянул с нее пижаму через голову. Золотистые волосы буйным потоком хлынули на округлые плечи. И еще у нее были высокие и очень белые груди… Они, казалось, совершенно не подчинялись закону тяготения. Подобное ему доводилось видеть только на фотографиях в календарях, но в реальной жизни — никогда.
Она отбросила одеяло.
Он смотрел на ее великолепное тело, и отчетливо понимал, что это только оболочка, скрывающая что-то устрашающе чуждое. У нее могла быть грудь Афродиты и бедра Дианы, она могла достичь любого женского совершенства, потому что это тело сконструировано таким образом, чтобы удовлетворить любые прихоти хозяйки — псевдоживой продукт лабораторного изготовления.
Внутри этой неописуемо прекрасной оболочки — кто мог бы сказать, какой ужас там таится?
И все же, подумалось ему, была ли прекрасной любая земная женщина под своей кожей? Это горячее нагромождение внутренностей, эти жилы, трубки, кости, хрящи, килограммы жира. Этот ухмыляющийся череп за прекрасным лицом! Да, все мы носим внутри себя кошмар. И просто глупо ставить в какое-то особое положение тот кошмар, который представляет из себя Глэйр.
