Соня внесла обед на серебряном подносе. Застлав стол свежей белой скатертью и расставив тарелки с кушаньями перед сидящими, она поклонилась и вышла.
Набабов и на этот раз не удержался от соблазна — проводил ее взглядом, затем подвинул кресло к столу, поближе к бутылке коньяка, и нюхнул корку хлеба.
Игуменья наполнила рюмки.
— За хорошее начало, господа!
Чокнулись, выпили, начали закусывать.
— Мне кажется, в первую очередь надо покончить с коммуной, — продолжила игуменья прерванный разговор.
— Сделаем, матушка, все сделаем, — кивнул Набабов, облизывая жирные губы. — Кому-кому, а коммунарам достанется.
Игуменья снова разлила коньяк. Полли поднял рюмку.
— В честь доблестного генерала Хвостикова!
— Да, да, за Хвостикова! — подхватил Набабов.
Игуменья пригубила рюмку и поставила ее перед собой. Однако гости приложились основательно. Набабов сочно крякнул и, подняв пустую рюмку, повертел на свету — не осталось ли в ней хоть капельки — и, убедившись, что содержимое все выпито, опять принялся за еду…
Игуменья поинтересовалась, где сейчас находится штаб-квартира генерала.
— Разумеется, если это не секрет, — оговорилась она.
— Какие могут быть у нас секреты от вас, матушка, — протянул Набабов. — Доложу все подробнейшим образом… После того, как отдельная кавбригада Курышко из X армии заняла Баталпашинск[40], Хвостиков отступил в Кисловодск; вскоре и оттуда ему пришлось уходить. Он двинулся к Клухорскому перевалу, чтобы прорваться в Грузию, но в пути был настигнут красными и разгромлен. С большим трудом ему удалось бежать от преследования. Сначала он скрывался в ауле Даутском у богатого карачаевца Мамая Кочкарова, а затем перебрался в станицу Кардоникскую, где сейчас снова собирает силы.
— И жена с ним? — с любопытством спросила игуменья.
Набабов скорбно вздохнул.
— Увы, она с двумя своими братьями осталась в Кисловодске. Что с ней сталось, знает один только бог.
— Генералу не мешало бы побывать здесь, в наших краях… — выразила желание игуменья.
— Вряд ли в этом есть необходимость, — сказал Полли.
— Мне хотелось бы поговорить с ним, — подчеркнула игуменья. — Решить кое-какие вопросы…
Набабов настороженно взглянул на нее.
— Матушка, да вы никак сомневаетесь в чем-то, не совсем доверяете мне? Ведь я уполномоченный… Хвостиков прислал меня вести с вами переговоры.
— Верю, верю, Кирилл Семенович, — улыбнулась игуменья. — Мы с вами уже договорились обо всем, но…
— О, понимаю! — воскликнул Набабов. — Хотите взглянуть, каков генерал, и убедиться: можно ли делать ставку на него? Заверяю вас, матушка, на него можно надеяться как на каменную гору. Вы убедитесь в этом в самое ближайшее время.
