— Закрой комен, Устя, — сказал Иван Шаненя дочке. — Собирается гроза.
— Боязно, — шмыгнула носом Устя и покосилась на Алексашку.
Он сидел на лавке у окошка.
— Ховайся на печке, ежели боязно, — строго бросил Шаненя. — И не вертись перед очами!
— Чего зря девку бранишь? Бабы люд пужливый… Пущай… — добродушно махнул Ермола Велесницкий. Он поднялся и толкнул засовку. Кряхтя снова уселся на лавку.
Ермола живет через три дома от Шанени. Пять лет назад он переехал в Пинск из Речицы, поставил хату, занялся портняжным ремеслом и принял Устав. Есть у Велесницкого челядник Карпуха, которому Ермола платит с мыта — за каждое пошитое изделие. Деньга у Велесницкого ведется. Мужик он не скупой и по воскресным дням любит посидеть в корчме, которую открыл бойкий лавочник Ицка на углу Жидовской улицы, против базара. В корчму Велесницкий ходит не один, а зовет с собой Ивана Шаненю и шапошника Гришку Мешковича, угощая обоих брагой и пирожками с капустой или рыбой. Шаненя в свою очередь потчевал Велесницкого и Мещковича. А Гришка был скуповат, в корчму ходил неохотно, угощений не очень принимал и сам никого не угощал. Шаненя добродушно посмеивался над скупостью шапошника, а Гришка не принимал слова к сердцу. Может быть, еще и потому без желания шел в компанию Мешкович, что баба его хворает второй год, а во дворе бегает пятеро детишек, которых надо кормить и досматривать.
Велесницкий уселся на лавке возле оконца, сцепив на животе большие жилистые руки. Лениво осмотрел углы в хате Шанени, словно видел их впервые, засопел в усы.
— Что сказывал Савелий?
— А что ему сказывать? Его забота ведома.
— Про Небабу…
Несколько раз сверкнула молния, озаряя хату зловеще-голубоватым светом. И в тот же миг снова коротко и резко ударил гром. Наползла лиловая туча. В хате стало полутемно. Опять загрохотал гром и глухими раскатами покатился над Пинском.
— О, господи! — тихо прошептал Ермола и, крестясь, отодвинулся подальше от оконца.
Пошел густой и упругий дождь. Все вокруг затянуло серой, туманистой дымкой. Возле окошка проскочила быстрая тень. Загремела клямка двери, и в хату, тяжело дыша, ввалился Гришка Мешкович.
— Едва не прихватило, — поеживаясь, усмехнулся он.
— Ладный дождь, — Шаненя посмотрел в оконце. — Кабы на денька два… Не повредит.
— Хлебный, — Гришка Мешкович снял шапку, пригладил путаные волосы и увидел незнакомого человека. Присмотрелся. — Не свататься ли пришел?
— Нет, — проворчал Алексашка.
— Чего же? Девке в пору. Жинка ладная будет.
