Зрелища, как человек становится дельфином.
Я вынырнул на поверхность немного раньше – продержался под водой под завязку, но и здесь он меня сделал, продержавшись без воздуха дольше. И вынырнув прямо перед моим носом. Мы были уже довольно далеко от берега – достаточно, чтобы нас не видели. Я подплыл к нему, украл поцелуй вместе с морскими солоноватыми каплями. Скользнул языком по его губам, вдруг спасатель обхватил своими руками мой затылок чуть подтянулся и заставил нас обоих уйти на глубину. Поцелуй мы завершили через несколько секунд, уже под лазурной гладью воды, в которой в этот же момент утонуло заходившее солнце.
Мы вскоре возвращались. Когда выходили из воды, шли рядом, никак не выдавая своих отношений. Мне все больше и больше нравилась эта игра.
– Генри, – задал ему волновавший меня вопрос.
– Хочешь спросить?
Он не повернул своей головы. Мы просто шли рядом к троице, сидевшей на песке и с восхищением наблюдавшей за нашим возвращением.
– Хочу.
Спрашивал и чувствовал себя неловко.
– Я должен извиниться, мне не стоило тебя прилюдно целовать.
Он отреагировал в своей манере:
– Почему? Мне понравилось.
– Но ты… Ты, наверное, не хочешь, чтобы люди знали…
– Или этого не хочешь ты?
Я даже остановился, услышав этот странный вопрос. Странный вопрос, над которым я не размышлял. Я так погряз в мечтах о нашей встрече, что совсем забыл, кто я и где я. Чего боюсь, чего хочу и кем являюсь. Это, наверное, и называют курортным романом. Человек, оказываясь вне дома, далеко от него, начинает вести себя как сумасшедший, отдается чувствам и новым ощущениям, какими бы странными они не были.
– Ты не боишься человеческого осуждения? – ответил вопросом на вопрос.
Генри тоже остановился. Вернулся ко мне – заглянул сиреневыми глазами прямо в душу.
– Человеческого осуждения? Нет. Это то, что тебя страшит? Твоим друзьям не понравится, что мы сделали?
Генри стоял передо мной такой правильный, настолько безупречный. Глядя на этого парня, веришь каждому его слову.
– Они будут тебя осуждать?
– Они? – я нахмурил лоб. – Нет. Они с самого начала думают, что я гей.
– Думают?
– Я… – мне пришлось оправдаться. Он заставляет меня нервничать. – Я с самого начала сказал им, что я гей. Я так говорю часто, чтобы отгородиться от лишнего внимания. Для них это не является сюрпризом. Нет, я спрашиваю тебя, потому что беспокоюсь, что мог своим импульсивным поступком обидеть или подставить тебя, я, наверное, должен извиниться.
