— Как видно, прислушались к моим словам, — сказал Дило Ретрак с удовлетворением.
— Ну и что ты сейчас думаешь делать? Попытаешься найти уголовников в окрестностях? — спросила Ноа.
— Мне и не нужно пытаться… Развращение малолетних, знаешь, что такое?
— Тяжкое преступление?
— Абсолютно верно.
— Ты же никогда не был Судьей, — сказала Ноа после минутного раздумья.
— Я — Председатель Дисциплинарного Совета моего министерства, ответил со смешанным чувством официальности и уважения к самому себе Дило Ретрак.
— Однако ты никогда не решал сам. Дело никогда не шло дальше решающего голоса при окончательном голосовании на Дисциплинарном Совете.
— Тем не менее, могу сказать, что опыт судебного разбирательства у меня есть.
— Вы когда-нибудь решали вопрос о смертной казни в Совете?
— Нет, конечно. Там мы решаем вопросы несколько другого плана. Естественно, когда освобождаем кого-нибудь от должности, начинаются сказки о том, что он и его семья помрут с голоду. Однако это все слова.
Ноа привыкла высказывать мужу свое мнение, однако верила, что Дило имеет право последнего слова. Его логика была непоколебима. Ее логику опутывали чувства и эмоции. Она с этим была согласна. Довольно часто ее возражения приводили к тому, что муж скорее убеждался в правоте своих действий и решений. С этой точки зрения они были даже полезными.
— В конце концов, к чему слова? — сказал, подводя итоги, Ретрак. — В теперешнем положении, в котором находится наша страна, я обязан выполнить свой долг, как мне приказывает закон. Тяжел долг, но это долг.
Так же как «суров Закон, но это Закон».
Четыре
Примерно в трехстах метрах от деревни находилась армейская часть десантников. Дило Ретрак направился туда пешком, чтобы хоть немного сэкономить остатки Хляо в машине.
— Господин Командир, разрешите представиться: Дило Ретрак, Генеральный Директор министерства, вот вам, пожалуйста, мое удостоверение личности.
Командир был в форме защитного цвета, шейный платок гармонировал с формой. Он был хорошо сложен и, несмотря на свои пятьдесят лет, выглядел бодрым и подвижным. Давний глубокий шрам на щеке, приобретенный в боях, добавлял еще больше внушительности его и так серьезному и мужественному лицу. Это был тип того командира, которого солдаты слушают беспрекословно, со смешанным чувством уважения и страха.
— Очень приятно познакомиться, г-н Ретрак, — сказал Командир вежливо, что было, пожалуй, несколько непривычно для такого видавшего виды солдата. — Я довольно хорошо знаком и дружу с двумя вашими коллегами.
