— Будьте добры, coтрите ее, — проинструктировала она с властным оттенком.
Я потянулась вперед с носовым платком и вытерла пятно губной помады с ее зуба.
— Вот. Намного лучше. — Я показала ей запятнанный носовой платок, и она улыбнулась.
— Вы ангел, — пропела она. Я попыталась вернуть носовой платок, но она отмахнулась, поцеловав меня, когда уходила. Я сунула платок в карман.
Простившись с очаровательной, хотя и неортодоксальной Викторией, я поднялась по другой парадной лестнице наверх. Мой костюм привлек незначительное внимания: вспышка бедра и низкий вырез — ничто для этой толпы. Корона из лисьих зубов, пожалуй, была в нем самой интересной вещью. Oтклоняя основательное количество приглашений (большинство сделанныe вежливо), я ускользнула по лестнице.
Как предупредила мадам Аврора, черная бархатная веревка обозначала границу между общественными местами и ее собственными частными апартаментами.
К сожалению, она не упомянула швейцарa-охранника. Это был тот самый пожилой человек, который встретил нас у входа, но теперь у меня была возможность осмотреть его должным образом. Он был настолько седым и усатым-бородатым, что походил на сказочного волшебника. Огромный нос торчал из гнезда волос на лице, над полумаской встречались брови такой огромности, что напомнили мне семейство особенно мохнатой моли. Он сидел на стуле, массируя ногу в чулке. Глаза были яркими, резко настороженными. Мне показалось, что он получaл удовольствие от своей работы.
Охранник расправил плечи и заговорил грубым голосом:
— Вы не пойдете дальше, мадам, и это святая правда.
Я кокетливо захлопала ресницами, промурлыкав:
— О, я забрела куда-то в запрещенное место?
Он бегло посмотрел на мою шею, его пухлые щеки яростно раздулись.
— В этом доме мало чего запрещено, уж поверьте мне, — сообщил он. — Но вы ничего не добьетесь своими женскими уловками. Я неуязвим.
— Женскими уловками? — Я расширила глаза в явном шоке. — Не думала о такой вещи! Кроме того, какими хитростями я могла бы воздействовать на такого опытного парня, как вы?
Он издал странный маленький шум, на полпути между кашлем и хихиканьем. Затем согнулся пополам, хрипло кашляя, глубоко и неприятно.
— Вы правы, шалунья, — сказал швейцар, поигрывая бровями. Он дернул плечом к закрытым дверям позади него. — Что вам понадобилось в комнатах хозяйки?
— О, это комнаты мадам Авроры? — спросила я, невинная, как девственница. — Я просто искала место для женских потребностей. — Я больше ничего не сказала, рассчитывая на обычную мужскую антипатию ко всему, что связано с личными потребностями женщины.
