— Я поражена! Вы так хотите, чтобы Стокер получил удовольствие от вечера в театре?
— О, это не доставляет ему удовольствия, — тонко улыбаясь, напомнил Морнадей. — Вот почему я дал вам билеты.
Он отсалютовал, коснувшись рукой лба, и слегка поклонился:
— До встречи, моя дорогая мисс Спидвелл.
— До свидания, Морнадей.
Собаки потрусили за ним следом, нетерпеливо и бесцеремонно обнюхивая промежность его брюк.
— У этих собак самые ужасные манеры, — пожаловалась я Стокеру, когда он оставил поднос с глазными яблоками и сел рядом.
— Надеюсь, что они кусают, где нюхают, — мстительно ответил Стокер. — Что он хотел?
Я размахивала билетами.
— Он приходил, чтобы дать нам это.
— Театральные билеты? На сегодня?
Он тихо выругался.
— Ублюдок знает, как меня мучить. Если есть что-то, чего я не выношу, так это напялить вечерний костюм и три часа подряд слушать песни и скороговорки.
Он прищурился.
— Полагаю, ты хочешь пойти?
— Не с тобой, — сказалa я сладким голосом. — Буду счастлива пригласить Тибериуса. Я знаю, как сильно он любит театр.
Стокер выхватил билеты из моей руки.
— Будь готова к семи.
— Я так и планирую.
В течение следующих нескольких часов мы с комфортом работали. Стокер со своим последним крупномасштабным объектом — бегемотом, с которым плохо обращались. Бегемот ронял уши и длинные волнистые волосы, а также испускал аромат, который лучше всего можно описать как вредный для здоровья. Я занялась перепиской. Я только закончила сочинять вдохновленное опровержение критики моего последнего вклада в «The Lepidopterist’s Quarterly Guide to South American Butterflies and Greater Moths», как появился еще один посетитель и тaкже без предварительного уведомления. Мы работали в течение ланча, подкрепляясь бутербродами c холодным чаем. Я догрызала последний сэндвич с яйцом и помидорами, когда инспектор Арчибонд просунул голову в дверь.
— Добрый день, мисс Спидвелл, — начал он.
Я отозвалась, стряхивая с рук крошки и поднимаясь, чтобы приветствовать его:
— Инспектор Арчибонд. Что привело вас сюда?
Он вымучил усталоe подобие улыбки.
— Я хотел проведать леди Велли.
— Она держится ровно, — сообщил Стокер, выходя из-за бегемота. Как всегда, в процессе своих трудов он отказался от рубашки. Он был потным и грязным, покрыт опилками, паутиной и прочими невообразимыми ужасами. Но ничто не могло скрыть великолепие мускулатуры. Я бросила на него затяжной и благодарный взгляд, прежде чем чопорно перевести глаза на инспектора.
