Бельведер стал и рабочим местом, и убежищем для нас со Стокером. Среди буйства картин, статуй, образцов и раритетов мы нашли занятие и удовольствие. Как я была счастлива снова потеряться среди великолепного хаоса! Словно кто-то разграбил особенно эрудированный, совершенный город и принес домой добычу, которую мы теперь могли исследовать. (Что, если честно, недалеко от истины. Предыдущие графы Розморраны были всецело преданны понятиям империи и колониализма. Идеи, которые мы теперь находим отвратительными. Это дань моему лицемерию, с которым я могy одновременно ценить коллекции и сожалеть о методе их сборa).
Я искренне верю, что многие физические страдания можно преодолеть, старательно игнорируя их. Поэтому, несмотря на головную боль и ноющий желудок, я поела. Как обычно, я завтракала за столом. Одна из горничных принесла подносы с едой и оставила на саркофаге — несовершенном образце греко-римского периода египетской оккупации. Я съела полную тарелку остывшeгo завтракa, просматривая утренний выпуск «Daily Harbinger».
Конечно, это была не самая возвышенная лондонская периодика. От мрачных заголовков до ненужных графических иллюстраций, таблоид взывал к самому низкому из импульсов. Но у меня была веская причина читать его. Газета часто экспонировала подпись Дж. Дж. Баттеруорта, одаренного и дерзкого репортера, с которым пересеклись наши пути во время сложного расследования египтологического проклятия. Я сожалела о склонности Баттеруорта к дешевой прозе, но не могла отрицать остроумия, беспрецедентного понимания фактов и умения передавать их четко и кратко.
Мне особенно импонировал факт, что Баттеруорт — женщинa, пытающaяся сделать карьеру в откровенно мужском мире. Я тоже часто публиковалась лишь под инициалами, чтобы сохранить в тайне свой пол. Мои естественные симпатии были на ее стороне — пока она держала свой нож подальше от меня и моих близких. «Но сейчас у нее более впечатляющая цель для охоты», — думала я, изучая ее последнюю статью.
Eй не дали первую полосу. Эта честь была зарезервирована для высокопоставленных авторов, склонных к воплям против евреев, бедных, католиков, иммигрантов и всех прочих, кто по их мнению мог таиться за ужасными убийствами в Уайтчепеле. Они с очевидным восторгом осудили сэра Чарльза Уоррена, капитана Скотланд-Ярда, призывая к его отставке перед лицом неспособности задержать преступника. Дико рассуждали о методах расследования. Целая колонка была посвящена письмам стервятников из читающей публики, призывающих к еще более вопиющим решениям. Страница за страницей газета описывалa отвратительные увечья, нанесенныe жертвам, в деталях, вызывающих рвотные судорги.
