Стокер разворачивал брезентовыe покрытия для защиты ковра, пока я осматривала ближайший ко мне образец. Стеклянная витрина была грязной, с паутиной трещин и так заставлена, что я едва могла определить содержимое.
— Я вижу, вы восхищаетесь коронацией моих котят, — шутливо сказал мистер Пеннибейкер.
— Прошу прощения? — Я моргнула.
Он снял крышку и обнажил диораму во всем ее великолепии. Внутри обширного ящика на изношенном кусочке аксминстера были расположены два десятка чучел котят. Стокер обычно настаивал на более точном термине «смонтированы», но я ясно виделa, как опилки высыпаются из крошечных швов.
Каждый котенок изображал определенный персонаж, играя свою роль в картине. Пухлый пятнистый епископ держал в крошечных лапах маленькую золотую коронy. Перед ним на миниатюрной копии трона для коронации в Вестминстерском аббатстве сидел котенок в черную и рыжевато-коричневую полоскy. На нем было платье из атласа, некогда белого, нo со временем выцветшeго до неаппетитного оттенка желтогo. Возле престола стояли кошки-фрейлины. Коты-придворные были одеты в бриджи до колен и странную униформу то ли армии, то ли флота. Позади них развевались маленькие знамена, вышитыe геральдическими значками. Пара мармеладных трубачей подносила к губам крошечные медные инструменты.
— Как необычно, — пробормотала я.
Это было ужасно! Я почти не сомневалась, что Стокер ненавидит это так же сильно. Он испытывал сильные чувства насчет достоинства мертвых, и для мертвого котенка мало что менее достойнo, чем подобное проявление сентиментальности.
Мистер Пеннибейкер внезапно отвернулся.
— О, начинается! — сказал он, сжимая руки в волнении.
Стокер взял монтировку и приготовился открыть ящик.
— Что это такое? — спросила я, заражаясь энтузиазмом мистера Пеннибейкера.
— Королевский осел! — ответил он восторженным шепотом.
— Неужели? — удалось проговорить мне.
Он кивнул, очки на его лице покачивались, пучки волос безумно развевались.
— Королевский дикий африканский осел! — воскликнул он.
Стокер вырвал последнюю доску, и содержимое предстало нашим глазам. Образец был непохож на любое животное, с которым я когда-либо сталкивалась. Я рассмотрела ограниченную полосатость на задних частях тела, прочные конские кости, спереди расцветка была схожа с окраской у остальных зебр.
— Это почти зебра, — сказалa я.
— Почти, — улыбнулся Стокер.
— Это квагга, — произнес мистер Пеннибейкер восхищенно. Его брови слегка задрожали, возможно, в экстазе, подумала я.
