Все правильно. Иногда магия причиняет боль — особенно если ты лезешь туда, где тебя не ждут. Сегодня она разбила ему бровь — так, поиграла. А могла бы лишить глаза.
И еще — это было странно, это было почти нелепо, но сейчас Дэвин чувствовал себя осиротевшим. Он в очередной раз пронзительно, до боли в груди ощутил себя покинутым ребенком. Сила, которая подняла его над лесом, обогрела его и ушла. Он остался один. Его испытали и сочли недостойным тепла и любви.
Он давно не чувствовал такого глубокого одиночества — несмотря на то, что рядом были Джемма и Артур.
— Это была магия, — глухо произнес Дэвин. — Темная, изначальная магия. Она прикрыла того, кто ее убил, и я не рассмотрел его.
Бабы снова принялись всхлипывать. Дэвин вдруг почувствовал прикосновение — это Джемма взяла его за руку. Стало немного легче. Одиночество, стиснувшее его горло, разжало пальцы.
— Все! — Голос, разлетевшийся над садом, был визгливым, режущим уши. — Все склонятся пред Вороньим королем!
Дэвин обернулся и сперва не понял, кто это визжит. Голос был не мужским и не женским, и существо, которое дергалось за деревьями, тоже не было похоже ни на мужчину, ни на женщину. Растрепанное, бесформенное, оно то подпрыгивало, то принималось кататься по траве, то вдруг высовывало из своих пестрых лохмотьев длинные сухие руки и принималось размахивать какими-то лентами. Когда существо зазвенело колокольчиками, которые извлекло из лохмотьев, то Дэвин понял.
— Шаман, — сказал он, и Артур согласно кивнул.
— Да. Шаман. Их уже мало осталось.
— Шаман, ваши милости, — подтвердил парень с садовыми ножницами. Дэвин обернулся на него: парень поклонился и добавил: — Прошлой зимой с ним болезнь приключилась, ну вот так и вышло. Воспаление мозга. Едва не умер, а теперь духов видит.
Шаман тем временем выкатился из-за деревьев и приблизился к мертвой. От него так и брызгало невидимыми искрами магии. Дэвин всмотрелся и, выждав момент, сумел схватить шамана за волосы и запрокинуть его лицо к небу.
— Ай, пусти! — прокричал шаман молодым и совершенно разумным голосом. Причитания по поводу Вороньего короля тотчас же прекратились.
«Все правильно, — подумал Дэвин. — Это конфликт магических полей, моего и его».
— Как тебя зовут? — спросил он.
Если стереть с лица грязь, то он, пожалуй, пришелся бы по вкусу столичным барышням. Аккуратные черты лица, ровные зубы, хорошая кожа… Дэвин ощутил непривычную для себя жалость. Может, сейчас этот парень работал бы в саду, не случись с ним это несчастье.
