Ее вывели из дома, усадили в экипаж, и тогда Джемма словно стряхнула с себя оцепенение. Ей сделалось так страшно, будто эти люди везли ее не к Дэвину, а в тюрьму.
Возможно, так и будет. Вряд ли кто-то пожалеет дурочку, которая собственноручно освободила дракона. Стоя на балконе особняка Дэвина, Джемма видела, как пылает центр столицы. Ветер был тугим и горячим, он нес запах крови, пепла и сгоревшей человеческой плоти — такой жуткий, что волосы на руках поднимались дыбом.
А потом дракон поперхнулся пламенем и рухнул на город — Джемма почувствовала, как дрогнула земля.
— Его высочество убил дракона, да? — осторожно спросила она у рыжего офицера, который сидел напротив.
Он снял фуражку, провел ладонью по лбу и ответил:
— Да. Убил.
— Ранен? — Джемма сама удивилась тому, как вдруг задрожал ее голос.
Офицер кивнул.
— Медикус говорит, отдача магических полей. И он сильно обгорел, когда спасал королеву с детьми.
«Спасал королеву», — повторила Джемма.
Дэвин бросился в огонь к матери, которая отвергла его, ни разу не взяв на руки, — а его при этом называют самым страшным и темным, его именем и делами пугают… Офицер словно прочитал ее мысли, потому что негромко добавил:
— Он герой. Если бы не он, то…
Джемма понимала. Если бы не Дэвин, который встал против дракона, то на месте страны была бы выжженная пустыня. И дракон пировал бы на развалинах, пожирая человечину.
— Патриарх велел служить по его высочеству, как по святому мученику. Спасителю людей, — сказал офицер, и Джемма ахнула:
— Он же еще жив!
Офицер горько усмехнулся.
— Медикус сказал, что он не доживет до утра.
Только теперь Джемма подумала о том, что же будет с ней, когда Дэвин умрет. Куда ей идти? Что делать?
«Я освободила дракона, — с болью и стыдом подумала Джемма. — Это я во всем виновата. Только я одна».
Она опомнилась только тогда, когда экипаж въехал в распахнувшиеся ворота Летнего дома — второй резиденции его величества. Вечерело; вдоль подъездной дороги выстроились слуги, облаченные в траур. От факелов, которые они держали в руках, тянулись растрепанные черные ленты дыма.
«Это все, — подумала Джемма. — Это все».
Ее быстро, почти бегом провели на второй этаж. Мелькнули статуи, колонны, мраморная лестница, устланная пушистым алым ковром, похожим на высунутый язык, — и вот слуга открывает двери покоев. Джемма вошла — медленно, словно ее тянули на ниточке.
Вот белая кровать. Человек, который на ней лежал, казался сломанной куклой — перебинтованные руки поверх одеяла, растрепанные темные волосы, лицо в ссадинах. Возле правого виска танцевал золотой кузнечик-артефакт: то запускал лапки в волосы, то начинал поглаживать лоб. Он лечил, вот только толку от его лечения не было.
