Землю спасти | страница 5



«Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, — кто ж тогда развеет тьму?» Назым Хикмет спрашивал об этом не зря.

И совсем не зря поставил он личное местоимение «я» впереди личных местоимений «ты» и «мы».

Такое «яканье» в данном случае вовсе не признак нескромности. И не выпячивание собственной персоны. Речь-то ведь идет о горении! Горении во имя свободы. Во имя будущего. Во имя того, чтобы тьма безумных рассуждений о допустимости ядерной войны была развеяна навсегда!

Так что «я», стоящее в самом начале, здесь удивительно на месте. Потому что сегодня только так и можно жить на этой древней, на этой прекрасной, на этой кровоточащей планете!

И если ты хочешь, чтобы человечество стало мудрее, чем оно есть, начинай с себя.

И если ты хочешь, чтобы новой войны не было, чтобы все люди на земле стали сторонниками мира, начинай с себя!

И не спрашивай: «А что я могу?..»

Ты можешь. Ты все можешь!

«Что же такое «мы»?..»

Что же такое
                   «мы»?
Мы —
из лесов безбрежных.
Мы —
из блокадной тьмы.
Мы —
из стихов сгоревших.
Из невысоких изб.
Песенного всесилья.
Мы —
из бессмертья.
                        Из
плоти твоей,
Россия!
Мы от свинцовых розг
падали в снег с разбега.
Но —
         поднимались в рост,
звонкие, как победа!
Как продолженье дня,
шли
тяжело и мощно…
Можно
          убить
                     меня.
Нас
убить невозможно!..
Что же такое
                    «мы»?
Веруя в пробужденье,
взяв у земли взаймы
силу
в момент рожденья,
мы ей вернем сполна
всё,
что она давала.
Только б
            была
                     она!
Лишь бы существовала!
Мы проросли из нее,
будто трава степная…
Гибнет в ночи смолье,
солнце напоминая…
Глядя в лицо огня,
я говорю тревожно:
можно
          убить
                   меня.
Нас
убить невозможно!

БАЛЛАДА О МОЛЧАНИИ

Был ноябрь
                 по-январски угрюм и зловещ.
Над горами метель завывала.
Егерей
          из дивизии «Эдельвейс»
наши
         сдвинули с перевала…
Командир поредевшую роту собрал
и сказал тяжело и спокойно:
«Час назад
               меня вызвал к себе генерал.
Вот, товарищи,
                      дело какое:
Там — фашисты.
Позиция немцев ясна.
Укрепились надежно и мощно.
С трех сторон — пулеметы,
                                        с четвертой — стена.
Влезть на стену почти невозможно.
Остается надежда
                              на это «почти».
Мы должны, — понимаете, братцы? —
нынче ночью
                     на чертову гору
                                              вползти.