Goldman Sachs — это как Ferrari или Lamborghini в мире автомобилей. Самый эффективный, профессиональный и прибыльный инвестиционный банк в мире. Здесь самые сильные специалисты, самая высокая внутренняя конкуренция и самые высокие заработки. Звездные трейдеры в Goldman Sachs зарабатывали десятки миллионов в год, а средний заработок сотрудника, включая бэк-офис и мидл-офис, в лучшие времена доходил до $400 000 в год и был существенно выше среднего по индустрии. От предложения, которое мне сделали, было сложно отказаться во всех смыслах. Не только в финансовом плане, но и в карьерном. Мне дали возможность выстроить направление по работе с клиентами на международных долговых рынках капитала. Новый банк, новые возможности, стратегия развития целого направления в моем распоряжении словом, мне захотелось попробовать свои силы в высшей лиге. Построить бизнес с нуля. Несколько человек из моей команды приняли решение пойти со мной. Это предсказуемо и закономерно. Люди привыкли друг к другу, доверяют друг другу, выработан алгоритм совместной работы. Иногда важнее, в какой ты работаешь команде, а не в какой компании. Потому что если попал не в свой коллектив, если коллеги не на одной с тобой волне, то хорошего не жди. Нет ничего удивительного в том, что мои люди, которые прошли со мной немалый путь, решили и дальше двигаться вместе.
Модель найма заключалась в следующем: банк собирал лучших выпускников и специалистов из других банков, обещал им светлое безоблачное будущее, прекрасные условия, а после подписания контракта бросал всех в «волчью яму» и смотрел, кто выживет.
И опять новая страница и новые испытания: я перешел в Goldman Sachs и сразу попал в непростую ситуацию.
Как оказалось, взявший меня на работу управляющий московским офисом партнер не имел прямого отношения к тому направлению, за которое я должен был отвечать. При найме у меня сложилась одна картина, а по факту я столкнулся с совершенно иной. Модель найма заключалась в следующем: банк собирал лучших выпускников и специалистов из других банков, обещал им светлое безоблачное будущее, прекрасные условия, а после подписания контракта бросал всех в «волчью яму» и смотрел, кто выживет. И чем более серьезную ты занимал позицию, тем меньше тебе оказывали помощи. Кто выдерживал, тот оставался и работал дальше. У кого не получалось, тому не платили бонус, и он либо уходил сам, либо его увольняли.
Когда я оценил весь масштаб своего бедствия, то, без преувеличения, впал в уныние. В первый свой день после знакомства с новыми коллегами я пошел в туалет и заперся там. Я был в шоке от ощущения одиночества. Те, кто меня нанимал, находились далеко (в Лондоне). Те, кто близко, относились ко мне враждебно, потому что видели во мне конкурента. Что же я натворил? Может, пока не поздно, позвонить и попроситься обратно в J. P. Morgan? Попросить прощения, сказать, что ошибся? Когда я уходил, начальник говорил мне, что я совершаю ошибку и что у меня, равно как и у многих, кто не вырос с самого начала своей карьеры в стенах «Голдмана», ничего не получится: «Там не любят чужаков». Я его не послушал и теперь, сидя в туалете, жалел об этом.
