Вечерняя странница въ ризѣ багровой
Въ лицо мнѣ взглянула со смѣхомъ злораднымъ
И бросила окликъ суровый.
Она мнѣ сказала: «Чело твое крестнымъ
Отмѣчено знакомъ, вовѣкъ безотраднымъ,
Донынѣ тебѣ неизвѣстнымъ!
Ты будешь чужою для цѣлаго міра.
Таинственный знакъ тотъ исчезнуть не можетъ,
Онъ врѣзанъ зубами вампира.
Вампиръ тотъ изсушитъ всѣ лучшія чувства
Души твоей юной и сердце изгложетъ…
Вампиръ тотъ зовется — искусство.
Въ часы твоихъ бдѣній, какъ часто безъ зова
Къ тебѣ онъ являлся средь полночи грустной!
Онъ явится снова и снова.
Межъ музъ рождена ты, въ странѣ вдохновеній,
Но мелочный вѣкъ нашъ, тупой и безвкусный,
Вмѣнилъ въ преступленіе геній.
Попробуй повѣдать предъ суетнымъ свѣтомъ
Стихомъ заунывнымъ души твоей муки:
Лишь смѣхъ тебѣ будетъ отвѣтомъ.
Свяжи величаво въ гармонію гимна
Любви твоей пылкой волшебные звуки:
Никто не отвѣтитъ взаимно.
Жестокіе судьи назойливой бранью
Язвить тебя будутъ и слѣдовать сзади,
Какъ слѣдуютъ волки за ланью.
Твой отдыхъ минутный нарушитъ ихъ злоба,
Ты странствовать будешь съ тоскою во взглядѣ
До гроба, до гроба, до гроба!.»
Сказала и ризой багровой одѣта
Внезапно явилась судьбой самовластной,
И я — не нашла ей отвѣта…
