Пускай роптала я… Мой голосъ огорченный
Страданьямъ собственнымъ не требовалъ конца,
Хотя и я — дитя Небеснаго Отца,
Чье царство вѣчный блескъ ничѣмъ не омраченный.
И знаю, могъ бы Онъ хоть слабый лучъ послать
Очамъ моимъ слѣпымъ сквозь сумракъ неутѣшный.
Но я покинута въ темницѣ той кромѣшной,
Гдѣ миріады жертвъ обречены страдать,
Томиться весь свой вѣкъ въ отчаяньи угрюмомъ,
На той скупой землѣ, гдѣ проклятъ человѣкъ,
Гдѣ стонетъ каждый лѣсъ своимъ немолчнымъ шумомъ,
Гдѣ каждая волна звонкоголосыхъ рѣкъ,
И каждый вѣтра вздохъ, восколыхнувшій поле
Разноситъ смутный плачъ, забытыхъ отзвукъ слезъ,
И пѣсня соловья, тоскливая до боли,
Рыдаетъ въ тишинѣ надъ скорбной думой розъ,
И падаетъ росой на ихъ нѣмыя очи…
Межъ нихъ и я стою и откликъ всѣмъ даю,
И съ пѣсней соловья, въ слезахъ росистой ночи,
Безмолвію небесъ бросаю пѣснь свою.
