Решив завтра ещё раз обсудить этот вопрос с Костей, я выбросил окурок и вышел в коридор.
— Александр Александрович, зайдите ко мне! — голос Бакутина прозвучал как-то недовольно.
— Да, Борис Альбертович, — не замедлил я появиться на пороге его кабинета.
— Послушайте, Махницкий, чем вы занимаетесь на дежурстве?!
Я удивлённо вытаращил глаза.
— Что там за дурацкая история с фотографией, которую во всеуслышание и, надо заметить, под всеобщий смех, рассказывает в реанимации Хохлов? Что ещё за расследование вы затеяли?! — начальственный бас рокотал, перекатываясь по кабинету и крепчая с каждой минутой. — Какую тему вы собираетесь представить в качестве доклада на завтрашней конференции? Никакую? За вас должна отдуваться Елена Анатольевна, которая работает ещё без году неделю!
Или вы собираетесь рассказать коллегам басню про фотографию, чтобы над вами смеялась не только реанимация, но и вся больница? Я вами очень недоволен, Александр Александрович, очень.
Выработанная армией привычка не спорить с гневающимся начальством дала свои результаты. Не встречая сопротивления с моей стороны, шеф начал понемногу успокаиваться. Видимо, я просто попал под горячую руку. Здорово его кто-то разозлил. Но, что ни говори, у меня причин злиться было гораздо больше. Угораздило же меня поддаться на Костины уговоры.
Узнать так ничего и не узнал, зато уже успел получить разнос от начальства и, что гораздо хуже, минимум на неделю стану теперь с лёгкой руки Хохлова объектом подначек со стороны сослуживцев. Ну, Костя, змей-искуситель, погоди, доберусь я до тебя!
Обдумывая планы достойной мести другу детства, я бодро направился в приёмное отделение, сопровождаемый шипением уже обессилевшего, но так и не утихомирившегося до конца шефа.
Больные всё поступали, доставляемые неустанно снующими в больницу и обратно экипажами «скорой помощи». Я с головой закопался в работу, стараясь не думать о постигших меня невзгодах. Следующий перерыв удалось сделать только ближе к полуночи, когда в бесконечном, казалось бы, потоке больных образовался, наконец, просвет.
Выбравшись из операционной после очередной аппендэктомии, я сунул в рот сигарету и тут только вспомнил, что за целый день так и не удосужился поесть. Шутки шутками, но так и до язвы недалеко, подумал я, и вяло поплёлся в родное отделение. Аппетита, впрочем, не было. Да и откуда ему взяться, если весь день курить сигарету за сигаретой, запивая едкий табачный дым крепчайшим чаем?
