Вот и фотография, сделанная в ярмарочной палатке на гулянье в Нейи. Долговязый парень с непомерно длинными руками и треугольным бесцветным лицом. Его щегольство свидетельствует о дурном вкусе.
«Кровавая трагедия в Сен-Клу. Богатая американка и ее горничная зарезаны кинжалом».
Это случилось в июле.
Мегрэ отодвинул зловещие снимки, сделанные на месте преступления: два окровавленных трупа, снятые во всевозможных ракурсах, искаженные лица, ночные рубашки в пятнах крови, изодранные в клочья.
«Комиссар Мегрэ из уголовной полиции разгадал трагедию в Сен-Клу. Убийца за решеткой!»
Мегрэ сердито переворошил газетные вырезки и нашел самую позднюю, вырезанную из газеты всего десять дней назад:
«Жозеф Эртен, убийца м-с Хендерсон и ее горничной, сегодня утром приговорен к смертной казни».
Во двор префектуры въехал полицейский фургон. Началась сортировка ночного улова. Он почти полностью состоял из женщин. В коридорах послышались шаги, ночной туман над Сеной начал рассеиваться.
Зазвонил телефон.
– Алло!. Ты, Дюфур?..
– Я, шеф.
– Ну что?..
– Ничего особенного. То есть, если хотите, я могу вернуться туда. Но пока что, по-моему, хватит одного
Жанвье…
– А где он?
– В «Белой цапле».
– Что?.. В какой еще «Цапле»?
– Это бистро возле Исси-ле-Мулино. Сейчас возьму такси, приеду и расскажу вам все по порядку.
Некоторое время Мегрэ шагал по кабинету. Затем послал одного из сотрудников в пивную «У дофины» за кофе и рогаликами.
Мегрэ еще завтракал, когда вошел инспектор Дюфур, крохотный корректный человечек в сером костюме; шею его сдавливал очень высокий, туго накрахмаленный воротничок. Как всегда, вид у Дюфура был таинственный.
– Что это еще за «Цапля»? – проворчал Мегрэ. – Садись.
– «Белая цапля» – матросский кабачок на самом берегу
Сены, между Гренелем и Исси-ле-Мулино.
– И он отправился прямо туда?
– Что вы! Это просто чудо, что мы с Жанвье не потеряли его.
– Ты уже завтракал?
– Да, в «Белой цапле».
– Тогда рассказывай.
– Вы видели, как он соскочил со стены, не так ли? Затем кинулся бежать со всех ног. Чертовски боялся, что его поймают. Лишь у Бельфорского льва сбавил ход и растерянно огляделся.
– Он догадывался, что за им следят?
– Ни в коем случае! Он оглянулся там в первый раз.
– Продолжай.
– Он бежал, как слепой. Или как человек, впервые оказавшийся в Париже – что почти одно и то же. Потом неожиданно свернул на улицу, что пересекает кладбище
Монпарнас. Не помню, как она называется. Там не было ни души. По-видимому, он и сам не знал, где находится. И
