– Кажется, пора сворачиваться, господа. – В голосе Вербицкого прорезались тревожные нотки. – Мы не одни на этом празднике жизни. – Он оторвался от бинокля и кивнул в сторону лесной опушки.
В ярком лунном свете, шаря фонарями по близлежащим кустам, двигалась группа солдат.
– Второй патруль за полчаса. – Вербицкий спрятал бинокль и выключил аппаратуру. – Не многовато ли?
– Кого бы они тут ни искали, думаю, что нам тоже не стоит с ними встречаться, – согласился Ямпольский. – Это будет разумно.
* * *
Сергей очнулся в холодном поту. Одежда была мокрой. Тело ощутимо колотил озноб. Сокольских вытер со лба проступившие капли и замер, так и не стряхнув с пальцев противную липкую влагу. Рядом стоял… Шухер. Тот самый бывший сослуживец, некогда спасший Птице жизнь.
Шухарев просто стоял и наблюдал за Сергеем. Не делал попыток ни заговорить, ни приблизиться. «Черпак» Костя был таким же, каким его запомнил Сокольских. Перед тем, как Шухер накрыл собой гранату.
Кирзовые сапоги с коротким голенищем, выцветшая афганка-«мабута» (форма песчаного цвета) и солдатская кепка, лихо ушитая и отпаренная в идеальную форму «таблетки». Вылинявший, в соляных разводах пота, бронежилет с оттопыренным клапаном кармана, местами ободранный и зашитый. Даже надпись, сделанная хлоркой, все так же белела на незастегнутой лямке: «К. Шухарев, 3 рота». Почему-то именно эта надпись, метившая броник именем владельца, заставила Сергея поверить в реальность происходящего.
С минуту Шухарев и Сокольских смотрели друг на друга. Птица, наконец, не выдержал:
– Шухер… Это действительно ты?
Мертвый пограничник ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на Сокольских. И лишь через несколько секунд кивнул.
– Но… ты же… как?
Сергей не знал, что спросить. Мысли метались, слова песком застряли в горле. Он не испытывал страха. Это в кино восставшие из могил упыри бросаются на людей, желая напиться свежей крови. Сейчас перед Сергеем стоял солдат, с которым он был когда-то хорошо знаком. Да, между ними были конфликты, заканчивающиеся потасовками. Это длилось до тех пор, пока Шухарев не схлопотал несколько раз от Птицы по лицу. И лишь после этого он признал в Сокольских «правильного пацана».
Константин, не отводя взгляда, медленно попятился к двери. Медленно повернув к ней голову, он застыл, словно прислушиваясь. Некоторое время ничего не происходило. А затем на лестничной клетке послышался характерный треск лопающихся стеклянных осколков. Кто-то тяжелой походкой подходил к двери квартиры, в которой ночевал Сергей.
