— Ничего. Куда нам спешить? Дождемся. Возьми градусник, непоседа! Стой, я сам… Вот так. Прижми руку.
— Холодный. Зачем, Леша? Нет у меня температуры, я знаю. Я спать хочу.
— Сейчас уснешь, только три минутки посиди тихо.
— А есть такие градусники, их ртом держат. Так удобнее. Я видела. И забавно. Изо рта торчит палочка, будто больной собрался пить коктейль.
— Хороший коктейль, 37 и 8. — Лешка хмурил брови, уставившись на серебристую шкалу под стеклом. Сейчас я тебе чаю с медом принесу.
— Леш, не надо! — просительно протянула Ольга. — Не люблю я мед, ты ведь знаешь! Да и сон уйдет из глаз. Я так трудно засыпаю. Это после поезда стало так… Но он мне не снится, правда! — Ольга нагнула голову к коленям, но почти тотчас вздернула подбородок вверх. Волосы рассыпались по плечам. Глаза ее полны были слез. — Как все нелепо! Я хотела бежать, а босоножки, они застряли в рельсе. Каблук сломался. Тогда стоял такой же июнь как сейчас. Единственное, что я смогла сделать — сесть на эти рельсы и закрыть лицо руками. Меня затянуло, куда то потащило, накрыло, как будто облаком. Я стала задыхаться. Как сегодня, в этом самом сне. — Внезапно Ольгу осенило:
— Леш, а ведь облако, это же мой поезд и есть.
— Может быть, милая! Но это ничего. Все уже прошло. Ты не волнуйся. Не вспоминай, не надо. Главное, ты жива. — Алексей обнял жену, осторожно прижимая ее к себе.
— Да уж, Анны Карениной из меня не вышло! Потом некоторые на курсе у нас еще говорили, что я сама бросилась под поезд. От несчастной любви. Много чего говорили. А я тогда и влюблена то ни в кого не была! Рисовала запоями, и все. Ни на кого не смотрела.
— Почему это? — Алексей пальцами приподнял подборок Ольги вверх, пристально взглянул в глаза. — Ты же красавица, каких мало. Одни оченьки чего стоят!
— Я тебя ждала, Лешечка… Оно и хорошо, что мы так встретились.
— Как так? — вопросительная интонация мужа немного смутила Ольгу, но она продолжила после минутной паузы:
— Ну, уже когда все это случилось со мной. Ты ведь любишь меня такую, какая я теперь есть, ты меня иной и не видел. А если бы наоборот было…
— Какая разница, было — не было? «Бы» вообще не бывает! Сумасбродка ты, Олька! Спи. Хорошо, что выходной завтра, не идти в восемь на смену… Пирог будем печь. Яблочный.
Она расставляла на столе посуду. И все уже привычно и досадно выпадало из руки: вилки глухо стукались о белую скатерть, закручивая зубцами хрустящие складки, ложки поворачивались донцем вниз и звенели, звенели, о тарелки с синим ободом лепного гжельского узора. Нож, так тот вообще исчез со стола. «Кто-то еще нежданный придет или будет ссора», — машинально подумала она, тяжело наклоняясь вслед глухо стукнувшемуся об ворс ковра лезвию. Присела на корточки и тут же ощутила, как закололо иголками щиколотку: остро, мелко, надсадно. Уже через секунду иглы эти стали тугим ремнем, она почувствовала, как под ним распухает стопа, наливаются тяжестью пальцы, а самый большой из них ломит так, будто сейчас оторвется от ноги. Что-то давит на него, давит так, что от боли темнеет в глазах…
