— За ними ведь нужно ухаживать! — робко возразила она. Голос ее звучал утешающе, но как-то беспомощно. — Гулять, расчесывать… Много времени и сил на них нужно тратить. Ты же была еще маленькой! Не сумела бы…
— Я бы смогла. Когда я не болела, то очень много бегала… Танцевать любила. Папа всегда меня хвалил. Он любил смотреть, когда я танцевала. Хотел отдать меня в танцевательный кружок.
— Танцевальный, — улыбаясь поправила она и коснулась губами макушки Лики. — Смотри-ка, вон к нам идет Андрей Павлович с букетом. — Ты поправишься и будешь танцевать. Папа запишет тебя в кружок. Обязательно.
— Ну, да! — кивнула Лика. — На облаке легко танцевать! Ангелы всегда танцуют. — щеки ее подернулись румянцем, слабым, едва заметным. Она протянула руки к Андрею Павловичу, обняв его за шею.
— Привет, моя красавица! — он легко коснулся губами щеки девочки. — Как дела? Это тебе. Лицо Лики тотчас утонуло в букете из красно-желтых листьев. Она же молча стояла рядом с закушенной губою. Последние слова Лики опустошили ее, опалили болью. Как ей сопротивляться, темной, холодной пустоте, Она пока что — не знала. Потому просто — спешила отвернуться. Вынырнуть из нее, пустоты…
Заулыбалась искривленным горечью ртом, стараясь закинуть голову выше, чтоб не пролились слезы:
— Здравствуйте! Мы с Ликой смеялись над щенком. Он гнался за синичкой. Не поймал. Забавный: лохматый, толстый. Чей это?
— Собаки сторожа. Она недавно родила трех. Двоих забрали, а один пока при ней: веселее вместе… Но что то непохоже, чтобы Вы смеялись. Обе грустные, красавицы. Что случилось?
— Нет, ничего. — Лика задумчиво теребила листья. — Я давно не получала весточек от папы… Переживаю. И скоро возвращаться в корпус. Ой, смотрите, паучок! — По розовато-прозрачным пальцам Лики тянулась тоненькая нить паутины. — Письмо от папы скоро придет. Письмо… Ура!
— Красавица моя, вот не знал, что ты — суеверная… — Художник коснулся губами пальцев девочки, крепче прижал к себе. — Не замерзла?
Лика мотнула головой отрицательно и твердо:
— Это не суеверия. Просто — бабушкина примета. Всегда, когда паучка увидишь, будет письмо потом… Какая аллея длинная! Как жизнь, правда?. — Девочка оглянулась, тронула ее за рукав. Не грустите, я не люблю, когда грустят. Надо рассказать Коломбину про щенка. Нарисуете его ему, когда вернемся? Он любит ваши рисунки.
Она обрадованно кивнула:
— Конечно. А ты сочини к ним стихи, хорошо?
— У меня есть. Вот это:
«Я бегу по аллее. А рядом — щенок.
