Изразец | страница 2

И длился бег. Выкатились глаза.

И ветер пену с губ сдувал. И чую:

Бежать невмоготу. И сжавши ребра,

И в спазме смертной зубы раскрошив,

Я вывернулся вдруг прыжком змеистым,

И захрустела старческая шея,

Мною придавленная. Свист гремучий

Взвился над взбеленившимся хлыстом.

И — понеслись. Не успевал дышать.

И тень отстала и оторвалась.

Луна и ветр в один звенящий крутень

Смешались. И невзнузданная радость

Мне горло разнесла. И вдруг старуха

Простонет: Не могу… и рухнула.

Стою. Струна еще звенит в тумане,

Еще плывет луна, и блеск, и трепет

Не отстоялись в сердце и глазах.

А предо мной раскинулась в траве

И кроткими слезами истекает

Исхлестанная девушка, — она,

Любовь моя, казненная безумцем.

«Плитный двор пылает в летнем полдне…»

Плитный двор пылает в летнем полдне.

Жалюзи прищурились дремотно.

Низенькое устье корридора

Обнимает ясною прохладой.

Прохожу по чистым половицам,

Открываю медленные двери,

И в задумчивый уют гостиной

Незаметно поникает сердце.

Раковины на стеклянной горке,

На воде аквария скорлупка,—

Судно, на стене в овальной раме

Ястребиный профиль Альфиери.

И хозяйка в кружевной мантилье,

В бирюзовых кольцах и браслетах,

Старчески-неспешно повествует

О далеком, о родном Палермо.

А в руках приметна табакерка,

Где эмаль легко отпечатлела

Гиацинт кудрей и рот двулукий,

И прикрытых глаз глубокий оникс.

Все в минувшем… Лишь глаза все те же.

Да — браслет и кольца голубеют,

Свежей бирюзой напоминая

Родины немеркнущее небо.

«Вон парус виден…»

Вон парус виден. Ветер дует с юга.

    И, значит правда, к нам плывет

Высокогрудая турецкая фелюга

    И золотой тяжелый хлеб везет.

И к пристани спешим, друг друга обгоняя:

    Так сладко вскрыть мешок тугой,

Отборное зерно перебирая

    Изголодавшейся рукой.

И опьяненные сказанья возникают

    В Тавриде нищей — о стране,

    Где злаки тучные блистают,

    Где гроздья рдяный сок роняют,

    Где апельсины отвисают,

    Где оседает золото в руне.

    Придет поэт. И снова Арго старый

    Звон подвига в упругий стих вольет,

    И правнук наш, овеян смутной чарой,

О нашем времени томительно вздохнет.

«Встало утро сухо-золотое…»

Встало утро сухо-золотое.

Дальние леса заголубели.

На буланом склоне Карадага

Белой тучкой заклубились козы.

А всю ночь мне виделись могилы.

Кипарисы в зелени медяной.

Кровь заката, грузное надгробье,

И — мое лицо на барельефе.

А потом привиделось венчанье.

В церкви пол был зеркалом проложен,

И моей невесты отраженье

Яхонтами алыми пылало.

А когда нам свечи засветили,

И венцы над головами вздели,

Перейти на страницу 1 2 3 4 5 6