Затем он вытащил на свет бутылку «Горилки» с плавающим внутри красным перцем. И присоединил её к прочим бутылкам водки.
После этого полез он в следующий карман и вытащил оттуда одним ловким движением сразу две бутылки армянского коньяка. И тоже поставил их на стол.
Следующими его действиями были:
извлечение из всяких карманов, из-за пазухи, да и просто из складок одежды —
двух бутылок белого сухого «Цинандали»,
двух бутылок сухого красного «Саперави»,
двух бутылок сухого «Гурджаани»,
двух бутылок белого портвейна,
двух бутылок портвейна розового,
двух литровых бутылок итальянского вермута,
одной трёхлитровой пузатой бутыли «Гамзы»,
одной литровой бутылки виски «Белая лошадь»,
одной бутылки кагора,
одной бутылки ликёра,
трёх бутылок чешского пива «Старопрамен»,
трёх бутылок «Рижского» пива,
трёх бутылок пива «Московского»,
трёх бутылок пива «Жигулёвского»,
двух бутылок минеральной воды – «Нарзана»,
двух бутылок минеральной воды – «Боржоми»,
двух бутылок минеральной воды – «Бжни»,
двух бутылок лимонада.
И после всего этого, порывшись основательно глубоко за пазухой, вытащил он оттуда и бережно поставил на стол рядышком с прочими бутылками – скромную чекушку водки.
После чего перевёл дух.
Потом спокойно сказал:
– Это ещё не всё!
И вновь началось представление.
И вновь началась процедура извлечения из карманов и прочих таинственных недр заграничной его одежды уже не выпивки, но самых разнообразных, – выбранных прихотливо, затейливо, кучеряво, с причудами и с прикидками на будущее, с оглядкой на прошлое, с трезвым расчётом и буйной весьма фантазией, как всегда у него бывало, что бы он покупать ни надумал, при любви его к импровизации, к парадоксам и к переборам, при его-то воображении, с перехлёстами, с перегибами, с недомолвками, с прибаутками, с поучениями и притчами, с разговорами в рифму, с трактатами на любую тему, с цитатами, из себя, да ещё из Гоголя, да из Лермонтова порой, с постоянной его игрой, то с огнём, то с самим собою, то с ментами, а то с судьбою, с неизменным присутствием творчества, с ощущением волшебства совершенно во всём, что делал он, что творил, миры создавая, по наитию, из ничего, чтоб осталось в них всё его, – продуктов питания.
Достал он и выгрузил на стол, одно за другим, следующее:
две буханки чёрного хлеба,
две буханки белого хлеба,
один килограмм грудинки,
один килограмм корейки,
один килограмм ветчины,
один килограмм колбасы «Докторской»,
один килограмм колбасы «Краковской»,
