У нее челюсть отвисла. В буквальном смысле. Целую секунду она выглядела как героиня аниме – глаза несоразмерно огромные, рот идеально круглый.
– Вау, – наконец выдохнула она.
– Счастливо оставаться.
– Да ты еще хуже, чем я думала.
– И что?
– Я буду молиться о спасении твоей души.
– А вот это кстати. – Я пошла прочь, остальное договорила уже на ходу: – У меня сегодня контрольная, так вот, если сфокусируешь энергию именно на ней – большое тебе спасибо.
– Ты чудовище!
Я только рукой помахала.
Оушен сидел под моим деревом.
Заметив меня издали, встал.
– Привет!
Его прекрасные глаза сияли. И день тоже был прекрасный – приглушенно-солнечный, какие выпадают в преддверии зимы. Воздух звенел от легкого морозца, я дышала с наслаждением.
– Привет, Оушен.
– Как дела?
Эту фразу мы произнесли одновременно. И ответили одинаково:
– Да не очень.
Оушен рассмеялся, выдал «н-да», запустил пятерню в волосы и пояснил:
– Как-то чудно́ все.
Еле удержалась от фразы «а я ведь предупреждала!». Не хотелось сыпать упреками, только ведь я и правда предупреждала. Поэтому я ответила в тон Оушену:
– Вот именно – чудно́. Что и требовалось доказать.
Он улыбнулся.
– Ты была права.
– Значит, ты уже раскаиваешься? Готов со всем покончить? – Я улыбалась в ответ.
– Ни за что! – Оушен нахмурился. Казалось, его задели мои слова. – Нет, нет.
– Ладно. Тогда ныряем?
Первые две недели протекли вполне неплохо. Омрачал картину только пост – я от воздержания устаю. А все-таки Рамадан – мой любимый месяц, клянусь. Как бы неправдоподобно это ни звучало. Большинство мусульман не в восторге от перспективы тридцать дней не пить и не есть с рассвета и до заката. А мне нравится. Потому что я преображаюсь внутренне. Становлюсь тверже сердцем, волей, разумом. И чище. В другие месяцы так не получается. А в Рамадан я – сильная. Если, думаю, целый месяц могла так строго себя контролировать, значит, мне любые испытания по плечу.
Как душевные, так и физические.
Навид терпеть не может поститься.
Целыми днями ноет. Вообще-то брат у меня веселый, заводной, но только не в Рамадан. Скулит, жалуется: мол, вся его сбалансированная диета (из куриных грудок на гриле) псу под хвост пошла. Торчит перед зеркалом, щупает бицепсы – вдруг обмякли? Уверяет: он без еды – тормоз тормозом, мышцам нужно топливо; и зачем он, спрашивается, пахал на тренажерах, наращивал мускулатуру – чтобы отощать?! Еще у Навида голова болит, и он вялый, и жажда его мучает. От обезвоживания, к нашему сведению, мышцы делаются дряблыми: вот, поглядите – уже сделались! И вообще, кому это нужно, поститься?
