. Всех все устраивает. А поглядеть – что конкретно? Ведь дерьмо же кругом. Самое настоящее дерьмо. Не хочу таким же стать.
– Да, мне бы тоже этого не хотелось.
– Тебе и не грозит.
– Да? – Я удивилась. – Спасибо.
А потом Оушен спросил:
– Ты когда-нибудь с парнем встречалась?
Я оцепенела. Выдавила:
– Никогда не встречалась. Нет. Никогда.
– Почему?
– Почему? – Мне стало смешно. – Даже не знаю, с чего начать. Ну, во-первых, родители, если бы я с ними таким желанием поделилась, были бы в ужасе. Им до сих пор кажется, что мне пять лет. Во-вторых, мы вечно переезжаем. Просто нет времени на развитие отношений. А вообще-то, Оушен, – я снова хохотнула, – парни, как бы это сказать, не находят меня привлекательной. Никуда не приглашают…
– Ну а если бы парень тебя пригласил?
Этот поворот мне сразу не понравился.
Если честно, я не думала, что дело зайдет настолько далеко. Убеждала себя: Оушен мной не заинтересуется. Никогда. Только худший сценарий не проиграла – что, если все-таки заинтересуется?
Хороший парень этот Оушен, думала я, только очень уж наивный.
Может, изрядно постаравшись, я бы и справилась с вечным раздражением; может, для разнообразия смягчилась бы. Но ведь оптимизмом мироустройства не изменишь. Оушен – милый, симпатичный, гетеросексуальный белый парень, и у мира на него планы. Иранка – мрачная, сомнительной внешности, да еще и с шарфом на голове – в этих планах не фигурирует. Значит, нужно спасти Оушена от него самого.
Поэтому вопрос о свидании я оставила без прямого ответа.
Попыталась ответить уклончиво.
– Вообще-то приглашения поступали. Правда, нечасто. Но все-таки. Пару лет назад. У Навида тогда был, гм, трудный период. В смысле, брат сам был трудный. Ну вот, однажды он заглянул в мой дневник, вычислил, о каких именно безрассудных соискателях я там писала, и поколотил их. – Я выдержала паузу. – Как ты понимаешь, с тех пор моя личная жизнь расцвела пышным цветом.
Не знаю, на какую реакцию рассчитывала. Когда Оушен уточнил: «Ты ведешь дневник?», я поняла: хотелось услышать что-то другое.
– Ну да, – ответила я.
– Это же здорово!
Тут до меня дошло: пора закругляться. Что-то происходило; что-то менялось. Стало страшно.
И я выпалила:
– Слушай, давай попрощаемся. Поздно, я еще не все уроки сделала.
– Ладно, – ответил Оушен.
Даже по этим двум слогам я уловила: он такого не ожидал. Он, может быть, даже огорчен.
– Завтра будешь в школе, Оушен?
– Конечно.
– Вот и хорошо. – Я выдавила улыбку, даром что Оушен не мог ее видеть. – Пока.
