Милосердие смерти | страница 92
Моя бедная жена, она всегда безгранично верила мне. И я до сей поры не понимаю, как она не замечала происходящего со мной в то время. Просто она была женой реаниматолога, и ее жизнь была полностью подчинена моей работе, моей карьере. Она всегда безгранично верила мне. Все мои ночные и дневные исчезновения она ассоциировала только с моей работой, героической работой в реанимации. Я с ужасом думал, что скоро мне придется ей сообщить о том, что я ухожу из семьи и что я полюбил другую. Я прекрасно осознавал, что это предательство, и боялся, что этим могу убить ее. Моя любимая жена была безупречна во всем, она была изумительной женщиной. На протяжении всей семейной жизни она всегда на час раньше меня вставала утром, готовила завтрак. Каждое утро меня ждали свежие носки, свежая рубашка. Я был полностью освобожден от быта. Наши дети все время были окружены ее любовью. И вот я представлял, как за все это я ей отплачу. Конечно же, я должен был давно уйти к Настеньке, но страх за жену не позволял мне решиться на поступок. И еще, конечно же, страх оказаться подлецом. В такой двойной жизни я прожил несколько лет. Убегая от самого себя, я с радостью летал в командировки в Чечню, в Дагестан, в Ингушетию. Но я был словно заговорен – со мной ни разу ничего не произошло. Наверное, я тогда интуитивно искал смерти, как избавления от своей бытовой трусости и нерешительности в выборе между двумя дорогими мне женщинами.
Ребенок умирает, а ты, врач, который должен был поставить диагноз и спасти сына, оказался его косвенным убийцей.
А потом пришел ужас: заболел сын. И диагноз был с девяносто девяти процентным прогнозом смертельного исхода. Наступило страшное протрезвление. Жена, черная от горя и потихоньку подвывающая по ночам. Мое ощущение бесконечной вины: промотался, упустил начало заболевания. Не видел, что у ребенка начинается смертельная болезнь, которую можно было остановить на ранних стадиях. Не видел потому, что занят был только собой и своей любовью. И вот она, расплата. Ребенок умирает, а ты, врач, который должен был поставить диагноз и спасти сына, оказался его косвенным убийцей. И нет тебе пощады.
Затем – полтора года рядом с сыном, полтора года борьбы за жизнь. Полтора года я запрещал себе даже думать о тебе. Ибо я дал клятву Богу, что, если он не отнимет у меня сына, я больше никогда не буду видеться с тобой. И я думал, что болезнь сына – это Божья кара за мой блуд, за мое беспутство, а ты просто ведьма, и была послана мне Сатаной. Мой сын выздоровел. Это было чудо, и я до сих пор не могу в это поверить. Но, каждый день боясь рецидива заболевания, я строго соблюдал обет, данный мною Богу – обет не встречаться с тобой.
