Милосердие смерти | страница 60
Много лет наблюдая за Виктором со стороны и находясь с ним приятельских отношениях, я всегда восхищался им. Что касаемо дружбы, то он по сути своей был одиночка, и я не знал, кого он мог бы назвать своим другом. Наверное, он не нашел в своем окружении людей, которые полностью соответствовали бы его взглядам на жизнь. Однако при всем моем перфекционизме и критическом отношении к окружающим меня людям, Виктор Суслопаров был для меня примером и неким жизненным ориентиром.
И вот я однажды узнаю – Виктор пропал. Он уволился и исчез, никому ничего не сказав и не оставив никаких контактов. Версий произошедшего было много, но ни одна из них не находила реального подтверждения.
Я случайно встретил его в аэропорту Брюсселя через несколько лет после его исчезновения, когда возвращался в Москву. Узнал я Витю лишь по характерной уверенной походке и пронизывающему взгляду серых глаз. Это был другой человек.
Сострадание к больному, к его родственникам уничтожено и приравнивается современными псевдоцелителями к преступлению.
Загоревший, с короткой стрижкой, в элегантном спортивном костюме с красно-голубым принтом и белых кроссовках. С модным рюкзаком на одном плече и черным кожаным дипломатом в другой. Это был человек из другого мира. Он явно помолодел лет на пятнадцать, а то и двадцать. От него веяло спокойствием, уверенностью и нескрываемым счастьем. У нас было время – мы засели в одной из аэропортовских кафешек, и Витя рассказал мне свою историю.
– Ты знаешь, Артем, я, конечно, не против Горбачева, перестройки, новых реалий. Но помимо свободы эта эпоха принесла в нашу жизнь не очень хороших людей – и в первую очередь это коснулось медицины. Ты понимаешь, когда негодяй в бизнесе, это нормально. Но когда общество благоволит негодяям во власти, педагогике и медицине, это общество обречено. Оно скоро перестанет быть жизнеспособным. Так вот, последние лет десять-пятнадцать я находился в постоянном стрессе неразрешаемых вопросов. Как лечить? Кому сегодня дать лекарство, которое необходимо для лечения четверых, если в наличии только для лечения одного? И эта проклятая система делала тебя невольным палачом и вершителем судеб человеческих. Эта постоянная нагрузка на мозг, на совесть вызывала у меня и моих врачей жесточайшие депрессии, она деформировала наши личности. Многие врачи стали уходить из профессии, некоторые старались вырваться за границу, некоторые спивались… Но я видел, что основная масса современных отечественных лекарей смирилась с ситуацией, заткнула рты и совесть и превратилась в банду невольных убийц.
