Милосердие смерти | страница 33
Подготовка к командировке была недолгой: беседы в штабе округа, затем был разговор с женой.
– Я уезжаю в командировку на конгресс в Англию, а сразу оттуда на специализацию в Германию. Я уезжаю на три месяца. Так что ждите подарков и крутых шмоток с Запада! Да, сама понимаешь, связь дорогая, так что писать и звонить буду нечасто. Но ты не волнуйся, время пролетит быстро, и вернется твой сокол совсем ученым и богатым. Ну а потом, ты же понимаешь, после такой специализации только один путь – в Москву, в Главный госпиталь. Так что потихоньку готовься к переезду и началу новой жизни в столицах.
Жена, умная и проницательная женщина, с тоской во взгляде, понимая неизбежность предстоящего, тихим спокойным голосом ответила:
– Артем, я все понимаю. Я в курсе твоих устремлений, но, может быть, ты будешь строить свой карьерный рост более приемлемым для семьи путем? Нашим детям по одиннадцать лет. Ты подумал, что мы будем делать в случае твоего невозвращения из командировки? Как жить? Я понимаю, что уже ничего не изменить и ты все равно поедешь в так называемые Англию и Германию. Но вспомни, каким полуинвалидом ты вернулся из Армении.
Молодость, идеалы, книги, война в Испании, Хемингуэй… Нет, не жалею. Только скорблю.
Она тихо заплакала и ушла на кухню. И в ее плаче, в ее взгляде была такая вселенская тоска – тоска, вместившая тоску всех вдов и одиноких женщин мира.
– Послушай, родная… Ты о чем? Я что, на войну собираюсь? Я еду в просвещенную Европу, в Англию и Германию. Я еду затем, чтобы мы наконец-то вырвались из наших руд сибирско-бандитских в столицу. Мы же всегда мечтали об этом! И перестань меня хоронить. Я неубиваемый, ты же знаешь. Я вечный.
И я верил, что я вечный. Я не испытывал никакого страха перед самыми тяжелыми и самыми опасными командировками, во мне всегда сидел какой-то кураж, и малейшая заварушка с опасностями и погонями всегда приводила меня в возбуждение. Во всех этих поворотах судьбы я видел только приключения, что, несомненно, раскрашивало мою жизнь в яркие тона.
Я обнял жену за плечи, повернул ее заплаканное лицо к себе и нежно поцеловал. Я начинал прощаться. Дети спали.
– Когда улетаешь?
– Завтра в шесть утра придет машина. Едем вдвоем с Юрцом.
– О господи! А Юра-то куда лезет? Анютке еще года нет. Идиоты вы подлые, только о себе и думаете, никакой ответственности и совести. Карьеристы безголовые!.. – И слезы опять покатились из ее прекрасных зеленых глаз.
