Война волка | страница 67
– Заприте ворота! – скомандовал я Бергу.
– Потери есть? – спросил Финан.
– Нет! – ответил Берг, налегая на створку.
– Ты молодец! – крикнул я.
Проделали и впрямь все как надо. Юнцы пересекли палисад и вступили в бой с защитниками, которые, хоть и были захвачены врасплох, оказались более многочисленными и расторопными, чем мы предполагали. Я коснулся молота на груди и вознес про себя хвалу богам за наш успех, и в этот миг меня окатил ужас. Боги благоволят тебе в одну минуту, но могут наказать в следующую. Под расчищающимся небом наступила вдруг тьма. Внезапная мысль была черной, как Гунгнир, ужасное копье Одина, и заключалась она в том, что я проклят. Я сам не мог понять, откуда это знаю, но знал. Знал, что боги смеются надо мной, а три норны, эти бессердечные пряхи у корней Иггдрасиля, играют с нитью моей жизни. Светило солнце, но для меня грозовые тучи окутали весь мир, и я просто сидел на коне, не шевелясь и глядя невидящим взором на хижины, где столпившиеся люди Арнборга с опаской смотрели на меня.
– Господин? – Финан подвел коня ближе к моему. – Господин! – повторил он, уже громче.
Я поднял глаза к небу, ища знак, что не проклят. Птица в полете способна открыть волю богов, подумалось мне, но никаких птиц не было. Здесь, в этом птичьем краю, рядом с эстуарием, полным пернатых, на голубом небе горело зимнее солнце да плыли перистые облака.
– На мне проклятие, – выдавил я.
– Нет, господин, – отозвался Финан, коснувшись креста на груди.
– Это проклятие, – настаивал я. – Нам следовало идти в Беббанбург, а не сюда.
– Нет, – повторил Финан.
– Просто найди монаха, – буркнул я.
– Если он здесь.
– Найди его!
Хотя какой мне прок разыскать брата Бедвульфа, если я проклят? Я могу воевать против Арнборга, против Скёлля, против Этельхельма, но не могу воевать против богов. Меня прокляли.
Wyrd bið ful āræd.
Глава четвертая
Боги добры к нам примерно так же, как дети к своим игрушкам. Мы призваны развлекать богов, и иногда их забавы бывают злыми. Христиане твердят, что любые бедствия – результат наших собственных грехов, а препятствия на жизненном пути – это способ, при помощи которого их пригвожденный бог наказывает нас. Стоит пожаловаться на коварство этой кары, они просто завопят, что пути господа неисповедимы. Но в реальности это означает лишь, что у них нет объяснения. По моему разумению, я не совершил ничего, чем мог прогневать богов или оскорбить их. Впрочем, это вовсе и не требовалось. Они просто забавлялись со мной, как ребенок с куклой. Поэтому я сжал одетой в перчатку рукой амулет и взмолился, чтобы мое предчувствие оказалось ошибкой. Быть может, я заблуждаюсь, считая себя проклятым, но птиц в зимнем небе не было, и этот знак подкрепил мою уверенность, что я стал игрушкой жестоких богов. Жестоких? Ну да, в точности как жестоки дети. Помнится, отец Беокка весь расплылся от радости, когда я сказал как-то раз, что наши боги похожи на детей.