Вопрос был решен, они отправились в Кале, через который проходил самый быстрый маршрут в Лондон. В попытке ввести в заблуждение наблюдателей Финн отдал Андре свой плащ взамен ее, гораздо более красивого. Было еще темно, и Лукас и Андре ехали в арьергарде группы. Вскоре после того, как они покинули Париж, Лукас установил первый контакт с наблюдателями.
– Ястреб один вызывает Суслика, Ястреб один вызывает Суслика. Как меня слышно? Прием.
Передатчик на гортани позволял Лукасу говорить тихо, так что другие не смогли бы его подслушать, но они не услышали бы в любом случае, потому что все неслись галопом впереди. У Андре не было устройства связи, поэтому она не догадалась бы о контакте, но тут Лукас рассмеялся.
– Ястреб один вызывает Суслика, все в шумах. Слышно ли меня громко и четко? Прием.
– У тебя все в шумах, потому что я ржу в голос, – сказал Лукас.
– Вы сказали «Прием»?
– Да, да, прием, роджер-вилко, – сказал Лукас. – Что за дерьмо с этим Сусликом? Какой еще, черт возьми, Суслик?
Наступила короткая пауза.
– Что значит «Какой еще Суслик»? Вы – Суслик.
– Ты шутишь?
– Разве Мангуст не сообщил вам ваш позывной? Как, черт возьми, ты должен реагировать, если не знаешь своего позывного?
– Я отвечаю, придурок.
На этот раз пауза была заметно длиннее. Лукас не мог перестать смеяться.
– Я не вижу ничего смешного, Прист.
– Ну, боже, если ты знаешь мое имя, почему бы тебе не использовать его?
– Ну, это было бы немного не по правилам, но полагаю, что нет причин, почему…
– Слушай, тебе есть о чем доложить, или ты просто проводишь смехотерапию? – сказал Лукас.
Наступившая пауза была немного длиннее. В конце концов, «Ястреб один» вышел на связь и лаконично сказал: «Впереди все чисто».
– Засранцы, – пробормотал Лукас.
Больше переговоров не было, пока они не добрались до Шантийи.
Группа подъехала к постоялому двору чуть позже восьми часов. Они оставили лошадей оседланными на случай, если им придется в спешке уехать, и вошли в гостиницу, чтобы быстро позавтракать. Кроме них единственным посетителем оказался пьяница, который приветствовал их с преувеличенным радушием. Они ответили формальными любезностями, и больше ничего не было сказано, пока не настало время уходить, и тогда пьяница вскочил на ноги, подняв кубок с вином над головой и пошатываясь.
– Господа, тост! – заорал он, почти потеряв равновесие. В поисках поддержки он ухватился за перевязь Портоса, а затем отшатнулся на несколько футов назад и завершил действие, чудесным образом не пролив ни капли вина. – Тост за здоровье его высокопреосвященства кардинала Ришелье! Господа, вы меня поддержите?
