«А этим нет».
«Может, они просто не могут об этом сказать?».
К счастью, ее никогда не ставили ухаживать за «счастливыми» животными.
С «гуманным мясом» было гораздо спокойнее. Подумаешь, спаржа. А эти звери… ей все время казалось, что стоит только отвернуться, и безразличная пустота сменится в их глазах демонической яростью.
Живое мясо дольше сохранялось. И было дешевле. Это касалось всех его видов.
Их рабочим местом были огромные ангары, под потолком которых гуляло эхо. Ангары, продуваемые ветром зимой и накаляемые солнцем до страшной духоты летом.
«Когда-то тут держали самолеты… теперь держат нас», – объяснил Ляо. Это был последний раз, когда они общались. Он уже получил ботинки и заметил, как изменилось ее отношение к нему. Увидел в ее глазах нескрываемое презрение.
Только по смене сезонов можно было понять, сколько времени прошло. Хотя иногда она путалась и сомневалась. Уж очень все эти годы были похожи один на другой.
В углу стоял бак с липкими медицинскими перчатками. Некоторых сортов мяса запрещалось касаться руками. Изредка в этот бак залезали крысы. Пытались они добраться и до «мяса» – в штабелях и на конвейере, и до плантаций сырой спаржи. За убитую крысу полагалась премия – миска мясного супа. Сами крысы шли на переработку.
Другой бесконечный транспортер нес уже покрытые упаковочной пленкой брикеты.
«Но здесь делают не только такое мясо», – подумала она.
У нее был один секрет. Иногда их блок посылали на работу в ту часть фабрики, где стояли лягушачьи садки. Там было одно узкое место у самой внешней стены. Проход был всего пару метров шириной. И бесконечная череда маленьких работников застревала, замедляла шаг. Неведомые Хозяева, так любившие делать их работу еще более эффективной, не могли расширить этот проход, потому что нельзя было перенести внешнюю стену, которая находилась справа. А слева стена была образована бетонным основанием гигантского икорного бассейна, где вылуплялись и созревали новые лягушки. Даже отсюда было слышно бульканье. Это плавали в воде, похожей на густой суп, миллионы недозревших лягушат или роились мириады головастиков.
Но даже взрослые особи не квакали. Кто-то говорил, что лягушки должны квакать. Но эти только разевали рты и пучили глазищи.
«У квакушек отключили кваканье, – вспомнила она. – Но добавили устойчивость к холоду. Даже когда вода превращается в лед, они могут жить».
И в этом узком проходе было место, о котором знала только она. А может, знали многие, но только она решалась воспользоваться. Там вместо нового стекла – полимерного – стояло старое. Стеклянное. Оно было закрашено изнутри так, чтобы пропускать немного света, но не позволять видеть изнутри то, что снаружи. С одного края облупилась краска. И это место оказалось достаточно низко, чтобы с ее высоким ростом можно было дотянуться до него, встав на цыпочки. Надо было лишь придвинуться к краю.
