- Спасибо, товарищи строители, теперь наша земля плодоносить будет.
Этого Якубов уже не мог вынести - благодарить за то, что степь-кормилицу под воду спустили! Он плюнул и, расталкивая народ, пошел через площадь домой, ни на кого не глядя.
Весь вечер он просидел у окна, встряхивая головой и плача:
Ушла степь,
ушла степь навеки,
горькими слезами полынь плачет,
серебряными слезами...
Якубову предложили перегнать отары километров за сто на другие пастбища.
- Куда пойду? Траву там не знаю, воду там не знаю, здесь сидеть буду...
Так и не поехал никуда.
Однажды поймали в море много рыбы. Село волновалось. Рыбу жарили на дворах, варили уху. Ребятишки бросали разварившиеся хвосты собакам. Собаки нюхали и отворачивались - не в привычку.
Якубов не стал рыбу есть.
- Подарок шайтана, - сказал он небрежно.
Время шло, и жить Якубову становилось все труднее. И заработков нет, и, что всего обидней, никто уже не относился к Якубову с прежним уважением. Раньше сам председатель останавливался возле коня Якубова и говорил:
"Привет знатному чабану".
А девчата облокачивались на плетни и ласково щебетали:
"Давно не наведывался в село, Ахмед".
Якубов изгибался в седле, бил плетью по сапогу, ронял:
"Дела". - И, не выдержав серьезного тона, улыбался.
Нынче нелегко стало жить Якубову.
Пришел к нему в дом председатель. Сказал:
- Сколько времени еще у окна сидеть будешь? Хочешь, Якубов, мотористом на катере стать? Колхоз катер покупает.
Если бы сказали Якубову, что степь из-под воды выплыла, он бы меньше удивился.
- А что делать? - спросил.
- Людей перевозить.
- Ишак людей возит.
- Пойми, чудо-голова, ты за штурвалом - всему морю хозяин.
Долго молчал Якубов и вдруг неожиданно для самого себя сказал:
- А капитанскую фуражку мне дадут?
...Через месяц вернулся Якубов с курсов мотористов. На нем была черная суконная фуражка, пояс с бляхой и тельняшка. И хотя было прохладно, он шел распахнув пиджак, чтобы все видели голубые полосы.
- Да это Якубов! - первыми закричали мальчишки.
- Ахмед! - воскликнули девушки.
- Джигит моря, - торжественно сказал Абдулла-парикмахер.
Вот уже скоро год, как водит Якубов катер по морю. В воскресные дни, когда девушки выходят гулять на берег, Якубов лихачит. То вздымает веер брызг, рубя носом катера волну, то подходит под волну, взлетая вместе с ней, и при этом поет протяжно, по-казахски, обо всем, что видит:
Плывет Якубов
по волне синей,
а волна пляшет, как джигит,
