– Ну что ты мешкаешь, – раздраженно окликнула жена хозяина «Мерседеса».
«Надо менять», – подумал он, слушая ее неприятный, визгливый голос.
– Боже мой! – счастливо вздохнула дама в шиншилле. – Неужели я – на премьере? Какой подарок ты мне сделал, дорогой!
– Без фанатизма, дорогая, – ответил он невпопад.
Дама, однако, все поняла верно и улыбнулась.
В помещении театра мужчина ненадолго оставил свою даму и подошел к окошечку администратора.
– Мы в ложу Сидоровского, – сказал он, – вам звонили…
Среди богатой публики давно уже стало модно бронировать постоянную ложу на сезон, как это делали раньше, начиная с восемнадцатого века, просвещенные петербуржцы. Про Антона Павловича Сидоровского в театре знали, что он сам не ходит на спектакли вообще, а ложу бронирует исключительно для престижа. Его жена иногда посещает особо значимые премьеры, но сейчас, надо думать, она на курорте. Утром действительно был звонок от секретаря Сидоровского, так что администратор выдал симпатичному мужчине с приятной, но незапоминающейся наружностью входные билеты.
Дама в шиншилле озабоченно оглядела себя в зеркале. Собственно, забота ее относилась не столько к внешности, сколько к сумочке. С внешностью, как уже говорилось, у дамы было все в порядке. Небольшая серая сумочка же вела себя очень странно. Она шевелилась и перекатывалась, внутри что-то скреблось и вибрировало. Дама прижала сумочку локтем, приоткрыла застежку и сказала что-то внутрь сумочки, тихо и ласково.
Очевидно, там услышали, потому что сумочка затихла.
Мужчина предъявил билеты, но тут возникла заминка с корзиной, водителя не хотели пускать без билета.
– Ладно уж, сам донесу, – слегка поморщился мужчина и перехватил корзину сильной рукой, – сам и вручу…
В нижнем коридоре, где находятся ложи бенуара, прохаживался капельдинер – чисто выбритый немолодой мужчина с пышной седой шевелюрой. Он был одет в несколько потертый черный смокинг с «бабочкой» и белые перчатки. Он слегка замешкался, отпирая нужную ложу, и вдруг заметил, что из серой дамской сумочки выглянула крошечная пушистая мордочка с яркими выразительными глазами. Песик породы чихуахуа завертел головой, ему было все интересно: прежде ему не доводилось бывать в оперном театре.
– Что это? – От удивления капельдинер пустил голосом петуха.
– Не что, а кто, – нежно сказала дама. – Это Пу И.
– Пу И нельзя, – строго сказал капельдинер, – уж не знаю, кто он у вас, но нельзя. Ни с котами, ни с собаками, ни с крысами, ни с черепахами сюда нельзя!
