– В другой раз, – Павел нахмурился и отвернулся от девушки.
– Что так?
– Мал еще, подрастешь – узнаешь.
Логан хмыкнул и сказал, поглядывая на Павла:
– Тогда я сам схожу. Невежливо как-то.
Но Соболев промолчал.
– Да что не так-то? – возмутился Логан. – Девушка вон глаза сломала, на тебя смотрит.
Подавив вздох, Соболев ответил:
– Я все равно вернусь домой. А она здесь останется.
– И что? Уверен, что найдешь дорогу-то? А если нет? Так и будешь всю жизнь за миражом гоняться? А ну как впустую всё?
Но разговор не клеился. Соболев хмурился и смотрел куда угодно, только не на девушку, и Логан замолчал. Зачем душу травить, если человек сам не знает, чего хочет?
Когда выехала последняя повозка, Панкрат остался на пороге мельницы и наблюдал за въезжающими Павлом и Логаном.
– Значит, остались в поселке? – усмехнулся он, глядя на парней. – А я не верил, дурак.
– Почему? – Павел отдал вожжи Логану и направился к мельнику.
– В последнее время пошел слух, что Серых Псов истребляют. Будто бы демон какой-то появился, нападает на прайды Серых Псов и истребляет всех до единого. Правда или врут?
– Есть доля правды, – кивнул Соболев, но уточнять не стал. Мельник хмыкнул в бороду и похлопал по фартуку. Поглядел на оседающую мучную пыль, помолчал.
– Ладно. Отдохнули и будет. Пошли за мешками, парни.
Сгибаясь под тяжестью мешков, Павел и Логан перетаскали все, что было отложено для них, и привалились к телеге. Логан устало вытер лоб и хихикнул.
– Ты чего?
– По мне, так лучше целый день на плацу с мечом прыгать, чем один час мешки таскать.
– Кому что, – прогудел мельник. – А я бы не променял свою мельницу ни на что. Здесь мы с женой начали новую жизнь. Спасибо князю Дорину, подкинул деньжат. Мы после пожара с тем и остались, в чем из дома выбежали. Если б не он, туго пришлось бы.
Павел вздрогнул и переспросил:
– Какого пожара?
– Да видишь ли, – охотно принялся рассказывать Панкрат, – лет десять назад сгорело наше село. Я с семьей перебрался на эту мельницу к брату, а по дороге встретил князя Дорина. Он когда услышал о наших бедах, дал денег и добрые слова сказал.
– А что стало с матерью Аниты?
Мельник нахмурился и снова встряхнул свой фартук.
– Пропала она. Почти два года прожили мы на мельнице, а потом однажды утром как в воду канула. А спустя месяц и брат пропал.
Павел застыл, чувствуя, как запылали щеки, а в груди полыхнула злоба. Не будь проклятый князь мертв, растерзал бы его своими руками!
Соболев помнил рассказ Дорина о первой семье, встреченной на дороге, о жалости к голодным детям. Запомнил князь эту семью потому, что стыдился проявленного милосердия, не смог отдать их на съедение упырю.
