«И ведь убить его не могу, – вдруг подумал Соболев. – Умру-то все равно я. А он продолжит пакостить».
– Вот и получается, – со вздохом сказал князь и встал. – Придется запирать тебя здесь, чтобы не разболтал о Силли. Напрасно ты, парень, узнал обо всем. Гулял бы себе, бегал по девкам, жрал в три пуза. А теперь будешь сидеть здесь до конца. Но сам виноват.
За князем закрылась дверь, и громко щелкнул замок, а Павла сдавила тишина.
Только-только показалось солнце из-за горизонта, разгоняя мрак ночи, как Берта разбудил грохот. Кто-то так отчаянно барабанил в дверь, что та чудом оставалась на месте.
– Кто там? – испуганно вскинулась молодая женщина, растрепанные со сна волосы она торопливо заплетала в косу.
– Сейчас узнаем. Не волнуйся, Милания, – пообещал Берт и слез с печи.
Перехватив удобнее дубину, лекарь пересек комнату. Засов нехотя поддался, и дверь распахнулась. Там стоял Логан, бледный и перепуганный насмерть.
– Что случилось?
Берт втащил мальчика, заботливо усадил на лавку и едва не силой напоил водой. Только после этого Логан немного пришел в себя.
– Что случилось, малыш?
– Понимаешь, я сегодня раньше обычного пошел к комнате Волчонка… Ну, хотел, чтобы мы раньше начали, князь велел доспехи начистить, а я вчера не успел. Думал…
– Ясно. И что же?
– Я пришел, постучал, никто не ответил. Ну, я заглянул.
– Логан!
– Знаю! Но дверь была не заперта. Там никого не было. Я уже собрался уходить, когда увидел князя. И спрятался.
– И что? – поторопил Берт.
– Он нес Волчонка. Положил на кровать и ушел, а я пробрался в его комнату. Он был бледный, словно мертвец. Я жутко испугался. Приложил пальцы к шее, как ты учил, и послушал биение жизни. Оно было очень слабым, но Волчонок все-таки был жив… Можно еще воды?
Берт кивнул и сходил к печи. Там на лавке стояло ведро. Загрохотала крышка, выскользнув из подрагивающих рук лекаря.
– Вот вода. Пей и рассказывай дальше.
Парнишка отпил, громко хлюпая, и ответил:
– Нечего больше рассказывать. Я посидел с ним немного, а как рассвело – к тебе побежал. Не к добру это. Помнишь, что стало с другими амулетами? Они тоже в первый раз такими были, словно вот-вот к предкам отправятся. А потом их запирали.
Берт прекрасно помнил об этом. Сколько протянули эти несчастные после внезапной болезни? Самый удачливый – третий – восемь дней. А остальные и того меньше.
– Логан, – начал лекарь, – ты же знал, что Волчонок – амулет.
– Не надо! Не говори со мной, как с ребенком! Он не умер еще.
