Это было кольцо моей бабушки. Снова хлынули слезы, но отказываясь плакать, я посмотрела на своего дедушку. Он улыбнулся мне и кивнул.
Он отдал кольцо Этану, потому что хотел, чтобы я его носила, потому что я любила свою бабушку всем сердцем и потому, что он тоже ее очень любил.
— Она бы хотела, чтобы оно было у тебя, — произнес он, кивнув, его глаза покраснели.
Мое сердце настолько наполнилось любовью, что я побоялась, как бы оно не разорвалось, я снова посмотрела на Этана, на моего Мастера и воина, который в точности знал, как почтить то, что я знала о любви, и великодушно согласился поделиться этим здесь.
— Повторяй за мной, — сказал мой дедушка. — Я предлагаю тебе это кольцо, Мерит, в знак моей любви и преданности.
— Я предлагаю тебе это кольцо, — произнес Этан голосом столь же ясным, как изумруды его глаз, — в знак моей любви и преданности. — Он улыбнулся приписке и надел кольцо мне на палец.
— Мерит, — подтолкнул дедушка, и я раскрыла свою ладонь, показывая Этану кольцо, которое я изготовила для него.
У него была платиновая кайма, на которой были вырезаны крошечные дубовые листья с его изначального семейного герба, позаимствованного с щита, который до сих пор висел в тренировочном зале Дома.
— Вот это да, — проговорил он, на его лице обнажились эмоции. Он посмотрел на меня, и в его глазах блестело благоговение.
— Надень кольцо на безымянный палец Этана, — сказал мой дедушка, и я надела кольцо на его палец.
— И повторяй за мной: я предлагаю тебе это кольцо, Этан, в знак моей любви и преданности.
Я посмотрел на него.
— Я предлагаю тебе это кольцо, Этан, в знак моей вечной любви и преданности. — И кольцо было надето.
Дедушка улыбнулся.
— Властью, данной мне штатом Иллинойс, я объявляю вас мужем и женой.
«Навеки», — сказал Этан, только для меня.
«Навеки», — согласилась я и практически почувствовала, как его любовь, сильная и крепкая, окутала нас, словно одеялом.
Дедушка улыбнулся и поднял руки.
— Можешь поцеловать вампиршу.
Этан не стал терять время. Его глаза засветились силой, гордостью, он обвил рукой мою шею и придвинулся для поцелуя, который был впечатляющим и глубоким, и всецело властным.
Наша семья и друзья поднялись, аплодируя и улюлюкая, но Этан проигнорировал их.
Он позволил поцелую разогреться так, что он мог опалить, а потом отступил.
Его глаза горели серебром.
— Я люблю тебя, — сказал он. «Миссис Салливан», — добавил он мысленно, только для меня.
«Мистер Мерит», — в ответ предложила я.
