О подчинении женщины | страница 22



Но современное нам убеждение – плод тысячелетнего опыта – говорит, что всякое дело, в котором лично и непосредственно заинтересован производитель, тогда только и может идти хорошо, когда будет вполне предоставлено на его усмотрение, и что всякое вмешательство власти только испортит дело, за исключением тех случаев, когда нужно оградить право других. К такому заключению люди пришли не скоро, шаг за шагом, и оно было принято уже после того, как опыт всякого другого порядка сопровождался плачевными результатами. Но в настоящее время указываемый принцип (для промышленной сферы) введен повсеместно в самых образованных странах и почти везде в тех странах, которые мало-мальски имеют претензию на просвещение. Дело не в том, что все способы предполагаются одинаково хорошими и все люди одинаково годными для всякой работы, но именно в том, что свобода личного выбора признана в настоящее время единственным условием, которое ведет к принятию наилучших способов и назначает всякую работу для наиболее годных к ней рук. Никто не видит необходимости в издании того закона, что человек только с сильными руками может быть кузнецом. Полная свобода и конкуренция достаточны для того, чтобы кузнецами делались только люди с мускулистыми руками, потому что человек, не обладающий нужной для того силой рук, с большей для себя выгодой может заняться таким делом, к которому он более годен.

Согласно с таким мнением нельзя не убедиться, что власть переступила бы за свои настоящие пределы, если бы – на основании какого-нибудь общего воззрения – вздумала заранее определять, что известные лица не способны к тому или другому делу. Теперь уже достаточно известно и признано, что если подобное правило и существует, то оно далеко не всегда оказывается непогрешимым. Если бы даже оно основывалось на большинстве случаев – что едва ли бывает в действительности, все-таки есть меньшее число исключительных случаев, с которыми оно не ладится, – и в этих-то случаях было бы несправедливостью относительно частных лиц и ущербом для общества ставить преграды применению их способностей для своей пользы и для блага других. С другой стороны, когда действительной неспособности к тому или другому делу отвергать нельзя, всегда бывает достаточно обыкновенных мотивов человеческого поведения, чтобы отбить у некомпетентного лица всякую охоту к бесплодным попыткам.

Если этот общий закон социальной и экономической науки неверен, если частные лица, руководясь мнением тех, кто их знает, не могут так хорошо судить о своих способностях и призвании, как закон и правительство, то общество все-таки не может так скоро оставить принцип этот и вернуться к старой системе предписаний и запретов. Но если принцип верен, то мы должны придерживаться его на практике и не должны приговаривать всякого, кто родится девочкой, а не мальчиком, так же как кто родится чернокожим, а не белым, простолюдином, а не барином, к неподвижному положению в своей жизни, к устранению от всяких более высоких общественных целей и от всех серьезных занятий. Если бы мы даже до крайнего предела допустили вечно выставляемое превосходство мужчин для занятия всех профессий, предоставленных им теперь, то и тогда все-таки следовало бы руководствоваться тем аргументом, какой принят при легальном избрании членов парламента.