Все это так, все это понятно, все это, наконец, было. И все-таки хотелось заглянуть в этот мир поглубже, понять его изнутри. Кто были эти люди? Зачем они сошлись здесь? Что хотели доказать своим отшельничеством, своим бунтом, своим открытым пренебрежением к устоявшимся и таким привычным и обыденным, немудреным радостям жизни?.. Словом, для полноты впечатления мне явно недоставало действующих лиц. А без них вся таинственность этого зарывшегося в глубь днепровского холма древнего поселения воспринималась как голая абстракция или, в лучшем случае, как сказочная, искусственно созданная декорация. Пояснительные надписи, кое-где вразброс мелькавшие в пещере, давали самые общие, анкетные сведения о ее обитателях.
Между тем мимо нас проходили все новые и новые группы экскурсантов, но мы ни к одной из них не присоединились и продолжали свое путешествие отшельнически. Лишь однажды не устояли мы перед соблазном послушать пояснение. Да и то — мыслимо ли было не удивиться, услышав, что здесь покоится прах знаменитого русского богатыря Ильи Муромца! Я взглянул на Зою — правда? Она утвердительно кивнула головой.
— …В 1922 году, — услышали мы весьма содержательный эпилог сказания о русском богатыре, — саркофаг был вскрыт. В нем обнаружена мужская мумия хорошей сохранности. Экспертизой установлены многочисленные следы зарубцевавшихся ран, что подтверждает версию о ратной профессии погребенного. Характерной особенностью экспоната являются перерубленные в голенях и находящиеся здесь же, в саркофаге, ноги. Полагают, что при погребении покойника приготовленный для него саркофаг оказался короток, в результате чего ноги были перерублены и положены рядом. По другой версии, расчленение трупа было произведено с целью частичной передачи так называемых нетленных мощей на родину покойного — в Муромский монастырь…
Здесь мы не выдержали дальнейшего описания подробностей «мумии хорошей сохранности» и отошли от группы. Я не на шутку разозлился за это кощунственное словесное «препарирование» любимого русского богатыря, который в устах экскурсовода поэтизировался не больше не меньше, как «расчлененный труп»… Я злился на себя за свою неосведомленность, злился на экскурсовода за безответственную тарабарщину, злился на экскурсантов, походя отпускавших шуточки по адресу «покойничков». Словом, настроение мое резко катилось по наклонной.
…И опять вспомнилась Москва — шумная дискуссия, возникшая поначалу в рамках Общества охраны памятников, а затем выплеснувшаяся на страницы газет по поводу перешедшего уже на поточный метод «гробокопательства», и законодательные контрмеры, принятые в отношении осквернителей могил. Именно в те годы антрополог Герасимов буквально с маниакальной настойчивостью принялся ворошить останки исторических деятелей прошлого — Улугбека, Ярослава Мудрого, Андрея Боголюбского, Ивана Грозного, адмирала Ушакова… Вошедши в творческий раж, он занес руку над могилой Пушкина, намереваясь разобрать по косточкам священную память России, чтобы положительно ответить на вопрос, какой из прижизненных портретов великого русского поэта более соответствует оригиналу. После бурных и единодушных протестов общественности этот кощунственный прожект был задушен в зародыше, а заодно поставлена под сомнение достоверность сконструированного облика Грозного царя. Кстати, повод к этому подал сам ваятель, писавший в «Огоньке» о том, как трудно было ему в ворохе костей отобрать царские. На это историки резонно заметили, что, увы, не он первый был гробокопателем, что за истекшие века не раз и не два с разными целями вскрывалось погребение Ивана Грозного, что особенно преуспело здесь осатаневшее от грабежей и мародерства Наполеоново воинство, тщетно искавшее в гробнице по-иночески погребенного Ивана царские драгоценности и буквально перепахавшее, смешав грех со Спасом, все подземелье Архангельского собора. Этим, как предполагали ученые, вероятно, и объясняются обнаруженные в гробнице маститым гробокопателем некие «излишки», а также явно не соответствующая возрасту Ивана «челюсть, — как писал сам знающий свое дело профессор, — восемнадцатилетнего юноши». Антрополог объяснил все это аномалией, патологией и породил на свет еще одну тайну из жизни Грозного. Однако, несмотря на возникшие в работе трудности, герасимовское изваяние удивительно походило на широко известные портреты Ивана IV работы Васнецова и Антокольского, а также образ, созданный в кино актером Черкасовым. Сходство это было записано в актив гробокопателю, а художник, скульптор и актер великодушно обласканы за то, что сумели интуитивно предвосхитить открытие профессора Герасимова…
