— Ты, случайно, не родственник чеховским «сестрам»?
— Я их троюродный дедушка… Кстати, чеховские сестры Прозоровы родились тоже у нас на Разгуляе — на Старой Басманной, то бишь нынешняя улица Карла Маркса. Стало быть, мы еще и земляки… Но, как говорится, не в энтим дело. Все равно считайте, что я уже в Москве!
— Не говори «гоп»…
— А что мне теперь? Аллюр три креста — и «на рысях, на большие дела». Жалко вот только, завтра суббота — Митька не работает. Разбередил бы я ему душу. Ну и пусть ему будет хуже, раз не приехал…
Сиреневый туман над нами проплывает,
Над площадью горит…
Зоенька, а ты чего грустишь? Все отлично! Досадно вот, что планшет твой так и не раскрыли, не увидел твоих работ. И что ты так долго не приходила? Ну ничего, не грусти — «у нас еще все впереди», как в песне. Знаешь, есть такая песня —
Спокойно, дружище, спокойно.
У нас еще все впереди…
— Знаю, хорошая песня.
— Эх, и ударим мы по струнам в первопрестольной!.. Ты ведь приедешь? Милочка вот грозится осчастливить столицу нашей Родины, и Лиля тоже. Соберемся все — и махнем в Зеленоград!.. Что, приехали? Побежали — три минуты до отхода!!!
А дальше вокзал — развороченный муравейник. И все здесь мечутся в разные стороны. И мы в этой кутерьме бежим, конечно, не туда. И от суматохи наши сердца стучат, словно учащенный хронометр. Но время пульсирует, несмотря на нашу спешку, куда быстрее нас. Наконец выбрались на перрон: поезд № 2, вагон № 2 — и место, кстати, тоже № 2. Это, наверное, и спасло — счастливое стечение…
— Что, уже уходит? Нет, это невозможно. Надо же еще попрощаться. Билет? Пожалуйста… Так, чемодан и сверточек драгоценный в тамбур — и обратно.
— Ленечка! Скорей, скорей!
— Ничего, без меня не уйдет. Ну спасибо, милые девушки!
Резкий поворот по полукругу — это я целу́ю полукруг Зои, Милы и Лили, — а рядом лениво, полусонно движется, ползет поезд… Девушки торопят меня вернуться в вагон и суетятся: скорей, скорей. Но все происходит настолько быстро, что невозможно прийти в себя… Скользящий поцелуй по полукругу со скоростью набирающего ход поезда — для поцелуя, даже для прощального, эта скорость крейсерская.
Взялся за поручни, стою на подножке, проводница оттесняет меня в тамбур. Последний взмах шляпы в пролет двери. И все…
А дальше — рельсы, рельсы, рельсы. Они сходятся, расходятся, выгибаются, пересекаются и вдруг, вытянувшись в напряжении, замирают. Замирают, чтобы не замерла жизнь. Замирают, чтобы своей могучей неподвижностью помочь тем, кто всегда спешит, кто всегда стремится куда-то… И скована земля железными путами дорог — неподвижность хранит движение.
