— У-у-у! — глухо заворчал Баурджин. — Повернись-ка сюда, подлый шакал!
— Ай! — обернувшись, Хуридэн испуганно задрожал и упал на колени. — Пощадите!
— Никакой пощады не будет тебе, детёныш змеи и шакала! Сейчас мы разрубим тебя на куски!
— Не надо! Я всё сделаю для вас, всё… Там, вон, отара, табун… я покажу!
— Нет, шакал! Ты нам лучше спой! Очень уж мы любим песни.
— Спеть? Гм-м-м… Что бы такое вам спеть?
— А что знаешь!
— Да я… я немного и знаю, уважаемые… да, боюсь, и не умею петь…
— Ах, ты не хочешь?! — сдерживая смех, вкрадчиво поинтересовался Баурджин. — Тогда готовься к смерти! — Он картинно поднял над головою нож.
— Вспомнил! Вспомнил! — тут же заголосил Хуридэн. — Сейчас… сейчас… вот сейчас спою… Как же там?
Собравшись с духом, перетрусивший сторож гнусавым ломающимся голоском затянул «богино дуу» — «короткую пастушескую песню», собственно — «уговор скота»:
— Ой, была у меня телка-а-а… У-у-у! У!
Белая красивая-а-а… У-у-у! У!
Молока давала много-о-о
И приплод давала-а-а…
Ну и дальше — всё в таком же духе. Типично сельскохозяйственная тематика с некоторым уклоном в нездоровый мистицизм.
Дубов чуть не переплевался, а вот его напарнику песня, похоже, нравилась.
— Ну, ты тут сиди слушай, — прошептал Баурджин приятелю на ухо. — А я пойду к пастбищу прошвырнусь, Гаарчу развлеку. Смотри, до моего прихода не раскрывайся — не смешно будет. Уговор?
— Уговор!
— Ну, жди…
Встав с корточек, Баурджин исчез в темноте и зашагал к отаре, слушая за спиной гнусавые рулады неувядающего певца — Хуридэна:
— Ой, корова моя, корова-а-а… У-у-у! У!
Дубов даже не выдержал, сплюнул:
— Черти тебя раздери! Певец выискался… Георг Отс прямо!
Гаарчу он обнаружил у каменной ограды отары, вернее, тот сам обнаружился, едва услыхав шаги:
— Ты, Кишгар?
Кишгар? Интере-е-сно…
— Ну, я.
— А где остальные?
— А пёс их…
— И вправду… Деньги принёс? Давай! Две уйгурские монеты, как договаривались! Ну, что стоишь, жмёшься? Три-то барана куда как больше стоят!
Глава 4
Анда
Лето—осень 1195 г. Восточная Монголия
У кого много друзей, тот широк, как степь, а без друзей человек узок, как ладонь.
Монгольская поговорка
Гаарча плакал и визжал, как недорезанный поросёнок. Катаясь по земле, слёзно просил прощения, уверял, что все вышло случайно, что никогда больше не…
— Рассказывай, — прервал его крики Баурджин. — Все.
— А чего рассказывать-то? — парень заскулил. — Они меня заставили, эти бродяги…
— Угу, — хмуро кивнул Кэзгерул. — Заставили… Дали уйгурских монет…
