— Ну вот оно, твоё урочище! — Хульдэ придержала лошадь. — И что тут?
Подъехав к оврагу поближе, Баурджин спешился и, оставив лошадь, спустился вниз. Огляделся… Ничего! Пусто! Как и говорила девчонка — один песок да камни. Но ведь было же, было!
Юноша поднял голову:
— А это точно — Оргон-Чуулсу?
— Точно. Я тут все овраги знаю. Да ты сам-то что, не помнишь, что ли?
— Помню…
Вздохнув, Баурджин полез наверх по крутому песчаному склону.
И дальше уже поехал тихо, грустно даже, не шутил, не смеялся. Хульдэ, конечно, заметила произошедшую с её спутником перемену:
— Да что с тобой? Рана болит?
— Нет… Просто взгрустнулось что-то… Слушай, Хульдэ, а ты и в самом деле ничего такого не слышала про Оргон-Чуулсу?
— Да всё то же самое слышала, что и ты, — фыркнула девушка. — Про старый дацан и чашу. Только вранье это все, клянусь Гробом Господним! Никто ведь никогда этого дацана не видел.
— Так ведь не видели бы — не говорили.
— Да врут, точно тебе говорю. — Хульдэ засмеялась. — Дался тебе этот дацан. Видать, хочешь попить из чаши — и стать храбрецом?
Сказав это, девушка неожиданно замолкла.
— Знаешь, что я тебе скажу? — негромко произнесла она некоторое время спустя. — Ты, Баурджин, сегодня вёл себя как самый настоящий храбрец! Даже не ожидала.
— Да ладно тебе, — зарделся парень. — Не ожидала… С такими, как Крыса, так и надобно поступать.
— Теперь Жорпыгыл попытается тебе отомстить. — Хульдэ нахмурила брови. — Знаешь, какой он хитрый?
Баурджин усмехнулся:
— Я тоже не из дураков. Ещё поглядим, кто кого! Ну что, поскачем, поглядим твои маки? Постой-ка, они же ещё не цветут.
— Как это не цветут? — громко засмеялась девушка. — Цветут! В полную силу!
Маки и впрямь уже цвели, да настолько буйно, что казались языками пламени посреди жёлто-зелёной травы. Эти красивые ярко-алые цветы занимали весь северный склон пологой сопки, и этот же склон, пустив коней пастись, облюбовали для отдыха Хульдэ с Баурджином. Улеглись в траву, подложив под головы руки, и долго лежали так, глядя в синее, с небольшими белыми облаками небо. Дул лёгкий ветерок, принося приятную прохладу, горько пахло полынью и прочими степными травами.
— Слушай, — повернувшись к Баурджину, вдруг предложила Хульдэ. — А давай поедем к озеру. Напоим коней, искупаемся…
— Искупаемся? — Баурджин засмеялся. — Ты такая смелая? А вдруг нас увидят монголы или кераиты?
— Кераиты христиане. Или поклонники Просветлённого Учителя — царевича Гаутамы.
— Среди них есть и язычники. Бог Тэнгри не любит, когда оскорбляют воду.
