— Только мы, потому ночью пошли. Эти старшего уважают, — парень замолчал и поинтересовался робко. — Я бок не чувствую, перевязать бы…
— Рот закрой. Меня бы перевязал? То-то.
Подошёл, пригнувшись, Шепелев.
— Меня здесь не могут предать, я им верю.
— Сиди тут, мало ли что.
Баграт поднял раненого, за шкирку вытащил на крыльцо, упёр ствол в спину.
— Ваш?!
— Да! Что стряслось? — говорил главный, не прятался.
— Я его убью. Подходи один, и поговорим.
Мужчина осмотрелся, прочёл что-то в глазах товарищей и медленно пошёл вперёд. Дробовик демонстративно положил на сгиб руки. Когда поднялся на крыльцо, закрыл спиной от стрелков, Баграт отпустил подранка, тот осел на пол.
— Внутри ещё один — мёртвый, вломились с ножами и ружьём. Что скажешь?
— Ничего. Будь моё желание, их было бы не двое, — мужик наклонился, взял парня за подбородок. — И не наши это. Вчера из города приехали за зерном.
— Ага-а! Это с ними завтра мы должны ехать? Вот спасибо!
Из двери Шепелев видел, как Баграт крепче сжал пистолет за спиной.
— Что мне сделать, чтобы ты верил?
— Отпусти всех и зайди в дом, там поболтаем.
— Знахаря кликну, не то парень кровью истечёт.
Расселись на кроватях друг напротив друга, Баграт смотрит мимо всех — в окно. Глава посёлка уже без ружья, но куртка топорщится.
— Ещё раз. Эти залётные, я ничего не знал. Зачем залезли — без понятия, может, грабить… но это глупо.
Баграт и Шепелев молчат, приходится продолжать.
— Что гадать, у него и спросим, пока жив.
Бедный парень, весь белый, ещё в сознании, наверняка уже трижды пожалел если не о содеянном, то о неудаче.
— Не мучай, мы уже спросили, — заявил Баграт. — Другое интересно…
В дверь постучали, попросили не стрелять. Вошёл Знахарь и Артём.
— Серёга в порядке, с ним Иваныч. Серёга спит как убитый.
— Так себе сравнение в его-то случае, — покачал головой Шепелев.
Знахарь занялся раненым, Баграт задал свой вопрос раненому.
— Ну мы чего… Можно, конечно, с утра вас увезти, в дороге разобраться. Но опасно, решили ночью. Сразу бы уехали.
— Точно, — всплеснул руками глава посёлка. — Машина уже гружёная.
Раненый понял, что умереть ему не дадут, разговорился.
— Чирик сказал, знает, кто к хозяину проведёт.
Шепелев фыркнул.
— Это и сам знаю, — повернулся, подался вперёд, заглянул главе в лицо. — Алексей, я давно тебя уважаю, ты меня. Спрошу две вещи, ответь правду.
— Валяй.
— Я тебе плохое делал?
— Не припомню.
— Значит, за меня пойдёшь?
— Глупости говоришь.
— А против сына моего? Против власти?
