— Все дома?
Брат кивнул. Он смотрел прямо в глаза, смотрел долго, потом ушёл в дом.
Влад закурил, на душе гадко-гадко. В доме его помощь не требуется, там занялись ранеными, а дядька Степан завёл беседу с молодым парнем, которому посчастливилось не пострадать вовсе. Окружённый теплом и уютом он разговорился и поведал следующее. Их ударная группа должна была захватить бочки с горючим с местной станции, по всем сведениям, не охраняемой. В случае чего второй отряд прикрыл бы отход, обрушив на дороге заранее приготовленные деревья. Таких групп вокруг с десяток, у каждой своя задача.
— Сильно вам горючка нужна, видать, раз на такое решились.
— Очень нужна. Чем сильнее поднимаемся, тем больше.
— А что не так пошло, что вы еле ноги унесли?
— Никто не понял. Ещё на подходе стрельба, военные кругом — откуда?! Вторую группу сразу огнём отрезали, гады, — на щеках парня заиграли желваки. — И все из автоматов бьют, головы не поднять… В общем, еле ноги унесли, верно говорите.
— Отдыхайте, — Степан похлопал гостя по плечу и, заметив Влада, подошёл к нему.
— Зачем ты их привёл?
— Ирины друзья, не оставлять же.
— Молодец, человеколюбец, да только их искать будут за такое, это точно.
— Знаю. Поэтому уведу их, как только тяжёлый на ноги встанет.
— Нет! — дядька схватил Влада за шиворот. — Завтра же их чтоб тут не было! А подбитого, так и быть, подержим, пока в себя не придёт. Или Богу душу не отдаст. Ты им скажешь или я?
— Не трудись, папаша, — прозвучало за спиной.
Бесшумно вошедший на кухню главарь банды нагло ухмылялся в бороду.
— Зашёл вот водички попить, угостите?
Степан молча взял чайник.
— Мы люди понимающие, когда скажете, тогда уйдём. Только Сёму нашего не бросайте. А это вам в благодарность, — выложил на стол банки армейских консервов — деликатес, такие вы вряд ли видели.
И, шмыгнув носом, бородач вышел. Племянник с дядей переглянулись, последний осторожно поставил чайник на место.
Гостям постелили в сарае, оружие у них забрать не решились. Вскоре пришла Ира и демонстративно вывалила на стол ружья и автоматы, показывая дружелюбие. Никого это, кажется, не убедило.
Влад специально лёг поздно. Настроился на бессонную от всего пережитого ночь, но сразу провалился в темноту и уже не видел, как жена осторожно открыла глаза и, вытерев слёзы, обняла его тонкими руками.
Утром дом привычно зашевелился, все собирались на работу. Не заботились об этом лишь Ира и новые жильцы. Даже Влад умылся и сел за стол.
