Немец ухмыльнулся.
— Вас ист дас «здесь»?[6]
— Мы жили здесь, мы, это наша квартира, ферштейн, — твердила мама.
— Их ферштейн, абер ду бист феррикт[7], — сказал немец, покрутив указательным пальцем около виска.
— Он думает, мы хотим, чтобы нам вернули квартиру.
— Нет, нет, — отрицательно замотала головой мама, — нет, что вы, нам бы только что-нибудь из вещей. Вот посмотрите, у моего сына совсем развалились сандалии.
Мама привлекла меня к себе, стараясь обратить внимание немца на мои драные сандалии.
Мне стало не по себе от того, что я должен позировать перед ним и выпрашивать пару собственных ботинок.
— Ладно, мама, пусть его, — говорил я, опустив голову и, стараясь спрятать торчавший сквозь драную подошву палец. — Давай уйдем отсюда.
— Сейчас уйдем, погоди минутку, — сказала мама, еще на что-то надеясь.
— Уйдем, он все равно ничего не понимает, — настаивал я.
— Молчи, сейчас, — мама смелела и становилась настойчивее.
Немец наконец что-то смекнул.
— Вартен зи айн момент[8], — сказал он и удалился в спальню.
Меня подмывало заглянуть в тумбочку под радиоприемником, там у меня лежал альбом с марками, но я не успел или, вернее, был поглощен тем, что прислушивался, как в спальне скрипят дверцы шифоньера и выдвигаются ящики.
Неся какие-то скомканные вещи, возвратился рябой. Он швырнул их на тахту и, указав на них маме, сказал, что она может взять это… Но прежде чем мама успела прикоснуться к вещам, в комнату вошел еще один немец. Он появился с улицы и был одет в эссесовский мундир с черными петлицами, в фуражке с черепом.
Вот так формочка, подумал я, впервые вблизи увидав эссесовца, — череп, как у пирата. Я читал книги про пиратов и разбойников. Не то, чтобы они мне так уж нравились эти книги, я больше любил про пограничников и гражданскую войну, но все-таки про пиратов тоже было интересно читать. Как «Остров сокровищ», например. Перед войной и фильм такой шел. Ну и рожи были у этих субъектов, особенно у Сильвера и того толстяка. На черной метке, которую они присылали своей жертве, изображался череп и скрещенные кости, точно такие же, как у фашиста на фуражке. Он совсем не был похож на героев Роберта Стивенсона, хотя, судя по всему, был первым настоящим пиратом, встретившимся на моем пути.
Сердито взглянув на нас, он обменялся несколькими словами с рябым и, резко повернувшись, побежал через черный ход во двор, только дверь хлопнула за ним.
Мы почувствовали, что он затевает что-то недоброе, хотелось взять вещи и уйти. Но рябой не разрешил, блондин приказал ему нас не отпускать.
